Уманский Я.С., Арапов А.В. Диалоги об этнической политике: Узбекистан и Центральная Азия. - Ташкент, 1994

          

       

Глава V. "РУССКИЙ ВОПРОС" В КОНТЕКCТЕ МЕЖНАЦИОНАЛЬНЫХ

ОТНОШЕНИЙ  В УЗБЕКИСТАНЕ

     

     Этика восточных цивилизаций решительно против явного обозначения конфликтных проблем. Люди Востока осмотрительны, диалектичны, когда речь идет о соседях, партнерах по делам, о предупреждении вражды. Не случайно в прессе и официальной общественной жизни Узбекистана до поры до времени редко и осторожно обозначались болезненные стороны многонациональных взаимоотношений. Сознательно или интуитивно такую норму общественного сознания приняли все те, кто твердо решили жить в мире и согласии. Расчет,  видимо, был на то, что сама жизнь шаг за шагом расставит точки над "i". Конечно, имелось меньшинство, мыслящее иначе; хотя погоды оно не делало.

     Инициатива в обостренной постановке проблемы исходила прежде всего извне. На ней стали делать себе "имя" отдельные средства массовой информации и ультра-патриоты. Вряд ли они принесли пользу межнациональным отнашениям. Но побудили вникнуть в объективную их суть, задуматься над идеологией и практикой в новом независимом многонациональном государстве. Если налицо симптомы межнационального недоверия и это грозит будущему миллионов людей, благополучию межгосударственных отношений - тогда бегство от противоречий ведет в тупик. Так ли он неотвратим?

Многонациональность Узбекистана: к истории вопроса

     Узбекистан - страна многонациональная, где переплелись, срослись интересы разных народов. Узбеки - абсолютное большинство ее населения - нация молодая с очень древними и многочисленными основаниями, от саков, массагетов и согдов, юэчжей эпохи Ксеркса и Александра Македонского, Селевкидов и до многоплеменных тюрков, "потоками" оседавших на этой земле свыше тысячи лет подряд. Свои генетические штрихи в узбекский этнос внесли - довольно явно - арабы и люди персо-таджиккой культуры, монголы ХШ-ХIY веков и моголы Чагатайского улуса Чингиситов XY-XYI веков. При углубленном взгляде обнаружим не генетическое, но культурное влияние на предков узбеков со стороны индусов, китайцев, эллинов. В этот "этнический ковер" вплели свои, казалось бы, малозаметные нити представители уйгур, армян, среднеазиатских евреев, цыган и десятки иных сравнительно малых национальных общин. С Х и до XY века в городах Мавераннахра жило немало местных и пришлых христиан-несториан, и заметим, что сначала тюрские правители-мусульмане, а затем монгольские владыки до принятия Ислама покровительствовали им как умелым ремесленникам и купцам.

     Этнически однородных государств в Центральной Азии никогда не было. Часть земель нынешнего Узбекистана (Хорезм) вместе с российскими землями входили в улус Джучидов - Золотую Орду, а через нее в мировую империю наследников Чингисхана. Этнически неоднородной была и мировая империя Тимура. Идеология национального в ней только зарождалась через свержение остатков монгольского господства и имела государственную направленность. Преобладало племенное или региональное самосознание ("самаркандцы", "люди Мавераннахра" и т.д.). Или общеисламское, а то и имперское самоопределение - "люди властелина Вселенной Тимура". Все эти варианты можно найти в "Бабур-наме" - творении тимурида Бабура, основавшего династию Великих Моголов в Индии. Это был тоже своего рода мост из Мавераннахра в богатейшую цивилизацию.

     В каждом феодальном государстве (Шейбанидов, Бухарский эмират, Кокандское и Хивинское ханства), где узбекский племенной элемент был ведущим среди правящего слоя, воинов, податных слоев, он взаимодействовал с другими - прежде всего с таджиками, киргизами, казахами и туркменами. Эти этносы имеют общие корни с узбеками, а некоторые их роды еще в XVIII-XIX вв. вошли в состав узбекского народа. Впрочем подобный межэтнический обмен имел и обратное направление.

     Начиная со второй половины XYI века, название "узбеки" стало относиться не только к исконной племенной чагатайской общности, но и к покоренному населению Мавераннахра тюркско-таджикского происхождения. Постепенно вслед за названием стал формироваться и закрепился общий менталитет, проистекающий из формулы "узи бек" - "сам себе хозяин". В самом узбекском народе живет понимание того, что он представляет собой родственое многообразие этнических самобытностей. Подчас с различными историческими и культурными корнями, но уходящими в одну и ту же почву. Это особенно заметно у хорезмийцев, жителей Заравшанского оазиса (с центрами в Бухаре и Самарканде) и Ферганской долины.

     Многонациональность при общности религии абсолютного большинства выработала в народе, и в правящем слое терпимость, многоязычие, взаимовлияние. Каждая этническая община ( особенно это касалось иноверцев) имела свою социально-профессиональную специализацию. Земледельцы - оседлые узбеки и таджики долин. Ремесленники тонкого мастерства - таджики и узбеки городов, равно использовавшие оба языка, плюс армяне, персы, евреи. Купцы - таджики и узбеки, а также арабы, индусы, персы, уйгуры, евреи. Скотоводы - казахи, туркмены, кыргызы, каракалпаки, а также арабы Кашкадарьинского оазиса. Не надо полагать, что такое "разделение труда" было жестким. Оно предоставляло каждому народу свою социальную нишу.

     Однако стоило пошатнуться государственной власти, как возникала опасность межэтнических конфликтов. В середине XIX века - в Кокандском и Хивинском ханствах, чем воспользовалась императорская Россия. В годы первой мировой войны - в Бухаре, что прямо спровоцировал эмир Суйид Олим-хан.

     Завоевание Туркестана Россией в 60-70-х годах прошлого века привнесло новые тенденции в межнациональные отношения на этой древней земле. Нельзя утверждать, будто бы встретились два совершенно чуждых мира. Во-первых, тюрки и россияне имели общее в отдаленном и относительно близком этногенезе. Во-вторых, практически 300 лет татарского владычества и включение в Московское государство бывших татаро-мусульманских царств не прошли даром для российской государственности, быта, общественной психологии и культуры. В-третьих, Христианство и Ислам имели немало общих духовных источников. В-четвертых, российская полу-теократическая монархия была понятна элитам Туркестана как механизм правления и впечатляющий образ власти. В-пятых, российскими властями строго соблюдался монгольский принцип (см.: "Яса" Чингисхана) уважения к священнослужителям покоренных народов.

     Быть в Туркестане русским и российским человеком  при империи было почетно и выгодно. "Русский" капиталист имел неформальные преимущества перед местным предпринимателем. "Российский" рабочий, благодаря более высокой квалификации, жил лучше чернорабочего из местных народов. Идиллий в российском Туркестане не было. Да, надо помнить кровавые подавления восстаний в Андижане, Джизаке, Шахрисябзе, когда российские войска призывались местными феодалами и колониальными властями. Но только ли это надо помнить? А отмену рабства? А запрет брать ростовщические проценты больше двойной ссуды? А прекращение разбойных грабежей феодалов? А приоткрытие "дверей" к технике, науке, праву Запада?

     Искренних друзей русской культуры в Туркестане тоже стало немало.  Хотя их судьба часто трагична. Переводчик Пушкина поэт Фуркат: вероломно убит исламскими фанатиками чуть ли не с ведома российского губернатора. Участник движения джадидов (туркестанских обновленцев) Мустафа Чокай: тюркский либерал и просвещенный российский патриот, сторонник евразийского "моста" и глава правительства Кокандской автономии - кратковременного государства, уничтоженного басмачами и большевиками в период гражданской войны. К этим двум есть все основания прибавить много тысяч людей, которые в начале ХХ века вошли в соприкосновение с русскими, русской культурой и сблизилась с ними.

     Кое-кто из наших земляков (из числа профессоров -историков) сегодня горько упрекает генерал-губернаторов за то, что они предоставляли налоговые льготы родителем тех детей, которые учились в русско-туземных школах: "Вот откуда пошла русификация и утеря родного языка". Но программы этих школ раскрывают иное. Помимо качественного изучения русского языка и европейских точных наук, учащиеся получали уроки Корана, Шариата, арабской письменности, родного языка. Пропаганда христианства здесь запрещалась. Выпускники русско-туземных школ стали не только "толмачами" (переводчиками) при властях, но и заложили новый слой интеллигенции. Кстати, власти и свяшенноначалие Туркестанской архиепархии Русской православной церкви не поощряли обращение в христианство мусульман края.

     Основную массу российских людей составляли в Туркестане рабочие в крупных городах, солдаты, земледельцы-поселенцы в Семиречье, Голодной степи и Ошской долине. Шовинистами они не были. Однако в несвободной империи россияне были несколько свободнее "туземцев" полуколоний, гнет над которыми был не только двойным в государственно-управленческой и экономической сферах. Для культурного слоя он умножался религиозно-национальными факторами. Отрицать это, как и то, что революцию здесь сделали прежде всего "европейцы", было бы ложью. Хотя к эмиру Бухары и хану Хивы, туркменскому Джунаид-хану, люто грабившим и уничтожавшим, простые дехкане, ремесленники, купцы, предприниматели и даже низшее исламское духовенство - узбеки, таджики, каракалпаки - большой любви и преданности не испытывали. Само понятие "революция" (резкий осознанный слом массами прежнего строя) в тот период вообще не соответствовало менталитету народов Туркестана. Жизнь показала, что и в конце ХХ века эта духовная норма осталась крепкой.

      Правда ли то, что народные массы были угнетены "советскими" русскими 70 лет до провозглашения независимости Узбекистана в 1991 году?

      Такую точку зрения пропагандирует живший на Западе узбек-профессор, принятый в почетные члены Союза писателей Узбекистана, Баймирза Хаит. В том же ключе писал о Туркестане философ из русского зарубежья Г.П.Федотов: "Покоренный с чрезвычайной жестокостью, он восставал в годы первой мировой войны, восставал и при большевиках. До революции русское культурное влияние вообще было слабо в Средней Азии. После революции оно было такого рода, что могло сделать русское имя ненавистным" (Свободная мысль. 1992, № 5). В словах национального фундаменталиста Хаита и русского патриота-государственника Федотова присутствует немалая доля Истины. Но далеко не вся. Попытаемся сказать и о другой ее части.

      В каком-то смысле большевистское руководство, а затем союзный центр, восприняли традиционное распределение "ролей". Стратегия всего и вся - за Москвой, а тактика - под ее контролем - за местной, административно-партийной элитой. Многочисленные нюансы - особая тема. Русские, россияне вольно или невольно становились представителями и заложниками "имперского коммунистичесого интернационализма". Он требовал самопожертвования во имя помощи братьям по классу, коммунистической веры. Внешне, формально как будто уравнивал. Покровительствовал нациям советского Востока, которых на канцелярском языке долго именовали "нацменами". Но преданных поднимал из низов. Россиян он психологически возвышал, диктовал определенную социально-политическую роль не колонизатора, а политического и культурного миссионера, "старшего брата". Она тоже возвышала - не в правовом и политическом планах, но в моральном.

     И только те представители европейских наций, которым Центр поручал контрольные функции в Узбекистане, в определенном смысле могут рассматриваться как носители колониального менталитета. В 20-е и первой половине 30-х годов среди них было немало культурных людей, даже с европейским образованием или опытом европейской эмиграции. Их вытеснила прямолинейная "линия" так называемых вторых секретарей ЦК и обкомов, которые должны были опекать и держать в курсе Москву. Любопытно, что в начале 20-х годов сюда попадает Каганович, в начале 50-х годов - Маленков.

     Современная этноситуация у узбеков определяет их открытость для социокультурных контактов. Роль мощного импульса для развития национального самосознания выполнило провозглашение суверенной Республики Узбекистан. Но незавершенность формирования базисной нации - узбеков - как фактор риска влияет на стабильность молодого государства, и на межнациональные отношения в нем. Хотя этот же фактор при благоприятных условиях может ускорить сплочение.

      Для углубления в это противоречие интересна беседа "за круглым столом" по проблемам Средней Азии, проведенная радиостанцией "Голос Америки" (на русском языке) в мае 1992 года. Журналист Валерий Чилидзе дискутирует о том, в какой мере население этих стран является нациями, поскольку обращение к истории показывает, что страны эти были созданы "сталинским карандашем на карте". Профессор Йелльского университета Фируз Казем-заде выдвигает идею о том, что"концепция национального государства - это продукт Европы, поэтому имеет очень малое отношение к Средней Азии. Другую сторону проблемы уточняет политолог Джеймс Критчлоу, дополняя исторический фактор современным: в течении целых поколений эти нации, эти административные деления жили, считает он, так сказать, государственной жизнью; люди носили паспорта, где было записано, что они узбеки, казахи или таджики; это действительно породило чувство национальной принадлежности, даже гордости.

     Необходимость закрепления такого фундаментального духовного основания государства как национальное самоопределение - диктует определенный национальный пиитет, национальный романтизм. И требовать, чтобы он исчез, равносильно требованию отказаться от государственной независимости. Ибо экономический фактор - из-за полуколониальных перекосов народного хозяйства и низкого жизненного уровня сельского большинства, люмпенизации, потребительский вирус иждивенческой эпохи феодального социализма - не слишком благоприятствует сплочению молодого государства. Так что национальная доминанта - закономерность, а не злономерения находящихся у власти.

      Иной путь предлагают сторонники Турана или Туркестана, к которым относятся лидеры Демократической партии Узбекистана "Эрк" и движения "Бирлик". Государство узбеков для них - лишь промежуточный этап к объединению всех тюрков Центральной Азии, а то и таджиков вместе с ними, в одно государство. На первых порах казалось, что такой "тюрско-мусульманский интернационализм", имеет сильный привкус искусственности и даже великодержавности, рождает иллюзии. Но в поисках выхода из кризиса чего только не может произойти на политической карте. Тем более, что это государство предполагается многонациональным, федеральным (регионально союзным?)1...

      Способно ли узбекское многонациональное государство выражать интересы национальных групп и меньшинств? И готовы ли граждане, относящиеся к таким меньшинствам, стать патриотами "страны проживания"?

"Русскоязычные" и Россия

      В Узбекистане 2,5 миллиона "русскоязычных" или может быть правильнее - "русскодумающих". Они не являются единым целым ни в национальном, ни в культурном отношениях, но относительно целостны в стремлении сохранить свои права на равенство и достоинство, язык.

     Кто же такие русские граждане, или шире - "русскоязычные" в сегодняшнем Узбекистане? Прежде всего этнические русские, различающиеся в зависимости от времени переселения. Казаки-старообрядцы, например, поменяли более 200 лет тому назад царицу-матушку Екатерину П на хивинского хана и поселились у Арала и Аму-Дарьи. Есть потомки переселенцев "милостью" императоров, генерал-губернаторов, Столыпина, первой и второй мировой, гражданской войн, голода начала 20-х-30-х и второй половины 40-х годов, индустриализации первых пятилеток. Все эти люди считают себя коренными в Узбекистане.

     Собственно русские как бы психологически и лигвистически объединяются с представителями других славянских и европейских народов, для которых русский язык является вторым родным или родным. В число тех, кто умом и душой привержен русской культуре, входит и определенный слой представителей азиатских народов - коренных для Центральной Азии. Сюда относят себя те, кто сравнительно недавно, по меркам истории, но уже четыре-три поколения живет в семье народов Узбекистана - татары, башкиры, уйгуры, корейцы и другие.

     "Русскоязычные" в Узбекистане - это население, имеющее разветвленные корни и в азиатской, и в европейской культурах. Среди них, как уже отмечалось, есть и осевшие здесь вынужденно, в итоге исторической или культурной драмы. Вспомним крымских татар и многих иных депортированных. Да и часть русскоговорящей узбекской интеллигенции считает, что ее вынудили отойти от родного языка - теперь это превратилось в немалую беду.

     Особая группа русскоязычного населения - люди, направленные для работы в народном хозяйстве нашего края, приехавшие восстанавливать Ташкент после землетрясения 1966 года. Они живут здесь 30-20 лет, подчас и меньше. Но адаптация зависит скорее не от временного, а от психологического фактора, от этно-социальной среды постоянного общения. Среди русскоязычных и сегодня - можно встретить членов правительства, сотрудников аппарата Президента и министерств, руководителей крупнейших предприятий. Им доверяют и они это ценят. 70 процентов лиц европейских национальностей в Узбекистане родились здесь; 40 - уроженцы республики во втором  и даже в третьем поколениях; каждый второй знает узбекский язык на бытовом уровне (кто не верит этому наблюдению - пусть прислушается к диалогам на Алайском рынке Ташкента).

     Об их вкладе в экономическое развитие республики, полезности профессионального потенциала для рыночной экономики с благодарностью неоднократно говорил Президент Узбекистана. Абсолютное большинство этой категории населения на референдуме (декабрь 1991 года) проголосовало за государственную независимость Узбекистана. То была также реакция на авантюризм бывшего "центра" и развал СССР.

     Слишком неожиданным был для всех этих людей переход на политическое положение национального меньшинства, ибо это не совсем одно и то же, что неформальное этническое меньшинство.

     С распадом СССР реальной или иллюзорной имперской защиты лишились национальные меньшинства во всех суверенных республиках. Имперская защита принижала, но была привычной, надежной, а главное - уравнивала, была лишена национальной окраски. "Русскоязычных" это устраивало - в определенном смысле они были "евразийской нацией", по терминологии Н.С.Трубецкого. Создание национальных государств на геополитическом пространстве бывшего Союза перевело в их полный суверенитет проблему прав национальных меньшинств.

     Крушение Союза больнее всего ударило по людям, живущим не на своей исторической Родине. Узбекистанцы - нетюрки и немусульмане, в большинстве остались без привлекательной для них патриотической философии. Их выбор ограничен. Или философия "исхода", но обетованной земли в скором времени не предвидится. Или сознательноая, добровольная адаптация, узбекистанский патриотизм, гражданство Узбекистана. Такой путь открыт Конституцией, законами, самим узбекским народом. Или положение лиц без Отечества, живущих в Узбекистане как без гражданства, так и в гражданстве других стран. Все понимают, что это ненадежно.

     Посмотрим объективные цифры. В 1990 году2 из республики выехало 59,7 тысячи русских, приехало на постоянное жительство 20,9 тысячи. Татар и евреев уехало по 20 тысяч, крымских татар - 19,1 тысячи. Из более чем 200 тысяч корейцев, проживающих в Узбекистане, выехало (в абсолютных цифрах с учетом и приезда) 766 человек. Вроде бы ни о каком "сплошном" бегстве речи идти не может. Отток русских из края начался со второй половины 70-х годов. Налицо тенденция. Две трети уехавших в 1990-1991 годах из крупного промышленного города Ферганы прожили в Узбекистане более 30 лет; половина из них были узбекистанцами во втором и третьем поколениях. Главной причиной стало опосредованное воздействие масштабной трагедии турок-месхетинцев в июне 1989 года и событий в Таджикистане 1991-92 гг. Ныне выездная лихорадка пошла на убыль. Если кто и хочет уезжать, то как правило, делает это с большой подготовкой

     Основной инонациональной массе в регионе, беспорно, придется рассчитывать на свой потенциал, адаптироваться к новым реалиям. Культурного барьера у нее нет. Ибо, к сожалению, никакой особой культуры, кроме языка и национально-бытовых элементов (у интеллигенции - чаще "европеидных", в массе - православной обрядной религиозности), у русских, славян в Узбекистане пока нет. Иное дело - корейцы, армяне, они этнически составляют почти монолит. Жизненный уровень у основной массы трудящихся европейских наций в республике длительный период был выше, чем в России, на Украине, Закавказье. Устойчива психология осмотрительности. Меньше уровень потребления алкоголя. Ныне появляется свое место и у предпринимателей, которые связывают узбекских собратьев с более широким рынком за рубежом.

     Не сбросишь с "весов жизни" человеческие связи. Смешанные браки в Узбекистане и большое число неполных семей в районе промышленных новостроек и освоения земель, дали за последние пол-века не менее миллиона человек смешанного национального происхождения во втором и третьем поколениях. Как правило, они помнят и переживают национальную принадлежность предков, хотя не афишируют. Для этой группы населения (в основном рабочих, интеллигенции) проблема защиты прав национальных меньшинств также небезразлична.

    Среди "русскоязычных" велики тревоги за возможность делового общения на родном языке, а среди людей среднего и старшего возраста - и за сохранение традиций, которые им дороги. Волнует, смогут ли дать детям образование на русском языке. Мало кто отрицает требования закона о ведении делопроизводства и официального общения на государственном - узбекском - языке. Но большинство опасается, что многое потеряет из-за неспособности, особенно в 40-50 лет, свободного общения на узбекском в профессиональном плане или не сможет поэтому получить помощь у врача, в органах власти и тому подобных случаях.

     Государственная программа содействия изучению иностранных (европейских и восточных) языков хуже-лучше, но действует. Внедрение в русскоязычную среду узбекского языка по линии государства и вне школы идет преимущественно административным путем. Что особенно беспокоит - без необходимой психолого-педагогической подготовки (Как специалисты, скажем: тут пригодились бы методики активного обучения, конкурсы на лучшее знание узбекского языка для "русскоязычных", игровые технологии для малышей, школьников, подростков. Многое создано энтузиастами, но пока не пошло широко в дело). Уместно отметить, что, как правило, в своем отношении к культуре узбеков абсолютное большинство родившихся и проживших здесь всю жизнь неузбеков - исключительно благожелательно3.

     Русскоязычное население составляет меньшинство, пусть и значительное, в промышленных городах. В Ташкенте - пока большинство с учетом тех узбеков, для которых неформально русский - второй или даже первый родной язык. В Самарканде, Бухаре многие таджики, особенно из интеллигенции, промышленных рабочих вне родной среды общаются по-русски. В городах с многонациональным населением сложился узбекско-русский диалект.

     В нём используются несколько вариантов. "Узбекские" имена существительные объединяются с "русскими" глаголами. Как русские, так и узбеки "обмениваются эмоциональными выражениями (типа "яхши", "хоп"), формами словесной вежливости, вопросительными словами. Многие термины коммерции, финансов, управления используются в общении по русском варианту, хотя они являются международными. Те же турки в Турции их применяют именно такими.

     Русскоязычная пресса в Узбекистане, а число её изданий выросло, стремится нести основы узбекской лексики. Целеустремленно раскрывается древняя богатая культура и история Узбекистана. Происходит (не без внутреннего сопротивления у некоторых) привыкание к терминам и понятиям даже через прочтение вывесок, объявлений, дикторский текст в метро Ташкента. Большую помощь в языковой, культурной адаптации оказывают высокообразованные и душевно щедрые люди из всех слоев узбекского народа. И это понятно: по данным переписи 1989 г. 22,9 % узбеков свободно владеют русским языком.

     По-разному чувствуют и проявляют себя "русскоязычные" в местах их компактного поселения (анклавах) и там, где они живут "вкраплениями" в махаллях. Если первые стремятся сохранить свою среду, то вторые или адаптируются, или уезжают. В этой связи вызывает беспокойство негативная позиция части сил, рассматривающих себя как национал-демократов, по отношению к самобытности традиционно русскоязычных промышленных городов Узбекистана - Чирчика, Алмалыка, Навои, Зарафшана и других. Иной подход у руководителей государства.

     Лишь самый ярый недоброжелатель уподобит образ жизни сотен тысяч русских, украинцев, белорусов, работавших в Узбекистане, привилегиям колонизаторов где-нибудь в бывшей британской Индии или французском Алжире. Заметный рост имущественного расслоения среди самих узбеков, падение уровня жизни значительной части населения - куда ниже прежнего, тоже низкого советского уровня, влияет и на бытовую идеологию. У кого-то и появлялся соблазн под якобы национальными лозунгами нажить политический "капитал", соответствующим образом отвести народное недовольство, обратив его на "русскоязычных". Есть и обычные хулиганы. Президент И.А.Каримов открыто заявил, что он отверг в своё время подобные попытки ряда лидеров "Бирлика"

     Со своей стороны, многие из наших доморощенных "европейцев" не готовы к тому, что вчерашний "младший брат" становится равным по профессиональным возможностям, реальным хозяином. Воспринимают это как трагедию, ищут, куда бы перебраться. Останавливает всеобщая нестабильность и относительное материальное благополучие. С таким настроем нормально жить трудно.

     Взаимосвязанность национальных меньшинств с основной нацией в Узбекистане носит прежде всего экономический характер. С распадом экономико-хозяйственных систем бывшего СССР, с деградацией многих промышленных гигантов, существовавших благодаря общему экономическому пространству, положение трудовых коллективов становится все менее привлекательным. Ряд отраслей тяжелой промышленности, машиностроения просто-напросто обременяют ныне бюджет, потому что держались на военных заказах и прекратившейся кооперации. Сотни тысяч работающих здесь в такой ситуации требуют огромных средств на поддержание их жизненного уровня, "проедают" даже основные фонды. Но государство им помогает, не дает закрыться. Тут есть много резонов.

     Никакие призывы к дружбе не заменят естественного взаимного экономического интереса. Но достаточно ли его для сплочения узбеков и других народов республики в прочную общность как основу государства?

     Все это вместе взятое сказывается прежде всего в социально-психологической сфере. Сначала резко упала общественная активность людей, для которых русский язык - единственный для нормального общения. Ныне есть тенденции к оживлению. Характерно, что даже в Народно-демократической партии Узбекистана (НДПУ), которая отчетливо провозгласила многонациональность своих ориентаций, значительно меньше неузбеков, чем в прежней Компартии Узбекистана. Хотя в НДВУ на сегодня (в единственной) довольно широко представлены "русскоязычные". Подавляющее же их большинство, как и в целом узбекское и неузбекское население, дистанцируется от политических партий и движений. Рискнем предположить, что это вызвано не политической инертностью - срабатывает комплекс неуверенности, боязнь за свою судьбу при изменении ситуации. Отсюда, видимо, и большое доверие масс к правящим силам, олицетворяющим прагматизм экономистов и хозяйственников. С ними они связывают больше надежд, нежели  с национал-либералами любой национальности (потому оппозиции сложно влиять на политическую ситуацию в столице и узловых промышленных городах).

     Не пошли узбекистанские русские по рискованным путям политизации национальных проблем, надежд на "добрых покровителей" (из ближнего и дальнего зарубежья). Почему? - Во-первых, в Узбекистане руководители государств не допустили противостояния по национальным признакам, правовым путем и социальной защитой малоимуших упреждают конфликты. Во-вторых, значительно отличается менталитет русской диаспоры в Узбекистане и, скажем, в Казахстане и Кыргызстане. Иной у узбекистанских русских опыт советского периода, когда в Узбекистане в 60-80-х годах был высоким авторитет и узбекской нации, и межнационального согласия.

     Заслуга в этом во многом принадлежит Ш.Р.Ращидову, руководившему в те годы республикой. Преподаватель узбекского языка и литературы - по специальности, видный узбекский писатель, фронтовик, он наизусть мог читать целые главы из "Евгения Онегина". Ш.Р.Рашидов в этом смысле оказал огромное культурно-нравственное влияние. Знаток родного языка, он помогал освоению русского среди молодёжи, интеллигенции, рабочих. Видел в нём ключ к открытости и широкой культуре. Скверные попытки втоптать его имя в грязь-, откуда бы они не шли, - нанесли также большой вред в сфере межнационального доверия.

      Русская диаспора после распада СССР психологически оказались в наиболее драматическом положении. Понимание, ощущение могущества Союза-защитника не было автоматически перенесено на Россию. За советский период большинство россиян в ближнем зарубежье отвыкло от российской государственности. Всех нас тревожило и то, что первые девять месяцев суверенный Узбекистан жил в полной изоляции от России, и с облегчением большинство населения восприняло установление межгосударственных отношений (уже официальное) между нашими странами, Договор, подписанный в мае 1992 года.

      Вообще-то настроения "русскоязычных" - очень тонкая "материя". Сказать, что Договор дал стопроцентную уверенность, большинство в ходе проведенных опросов не могло. Основные гарантии инересов русскоязычного населения Узбекистана находятся прежде всего в конституционном строе и экономике нашей многонациональной республики. Кроме того вслед за договором руководство России вновь охладело к сотрудничеству с Узбекистаном. Особенно усердствовала пресса, типа "Московских новостей": диктовала свои темпы реформ и видение демократии.

      В марте 1992 года правительство России приняло постановление о помощи беженцам и вынужденным переселенцам - вдогонку событиям. Поэтому и характер его преимущественно декларативный. С февраля 1992 года вступил в силу российский Закон о гражданстве. В его 18-й статье говорится о том, что гражданами Российской Федерации могут стать лица, постоянно проживающие на территории других республик, непосредственно входивших в состав бывшего СССР по состоянию на 1 сентября 1991 года. В общем решение благородное, но кажется, что его правовые последствия для этих граждан и республик весьма далеко заходят. Огромны и материальные затраты на обустройство новых граждан. Нужно ли доводить дело до такой ситуации? Возможно, прежде всего требуется иное - определить государственную стратегию России: как культурно поддержать россиян вне ее пределов, на геополитическом пространстве бывшего Союза. К примеру, Германия, отнюдь не стремясь переселить на свою территорию всех немцев из СНГ, напротив, заботится о создании здесь "очагов" для их нормальной жизни. Понимает: "другие немцы".

     Российское руководство о ближней Азии прежде всего вспоминает по случаю внешнеполитических и военных осложнений на рубежах. Иной раз кажется, что Узбекистан российские аналитики знают ненамного лучше, чем советские аналитики знали Иран и Афганистан (так мастерски игнорировать психологию народов и лидеров Востока?). Нередко спешит с выводами пресса. Одна деталь: Президент республики по тюркскому обычаю вежливости именует президента Турции "ака" ("старший брат"). Тут ж сообщение в российской печати: "Узбекистан сменил старшего брата". Каково россиянам-узбекистанцам от таких пассажей? Поэтому (нравится это или нет) интересы россиян - граждан стран на постсоветском Востоке и национальные интересы России в этом регионе - не тождественны. Да иначе и быть не может. Тем более, что пока сложно рассуждать об этом: мало что ясно.

     В публицистике и государственных документах все чаще на смену понятию общему - "рускоязычные" приходит понятие "россияне", а то и русские. В филологии или политике тут дело? Россияне - не государственная принадлежность. Это неформальная культурно-этническая и лингвистическая общность. В данном варианте размышления - живущая вне своей исторической Родины, но на Родине гражданской. Если кредо таково, то многие проблемы "русскоязычных" в Узбекистане решаемы.

     Фашиствующие деятели извне стали отрабатывать новую тактику. Они решили разделить русских и россиян, "русскоязычных" в Центральной Азии. Диаметрально противоположную позицию занимает Русская православная церковь в Узбекистане (и всей Центральной Азии); её иерархи настойчиво проповедуют мир, согласие, уважение к мусульманам, вере, духовности Востока.

    Такой же линии придерживаются и другие конфессии.

Узбекский народ и русскоязычные узбекистанцы

     Совершенно ясно, что процесс становления государственного, тем более национального суверенитета в бывших республиках Союза - явление далеко не одномоментное, не может сразу приобрести цивилизованное качество. Одним из существенных признаков такого качества мы считаем самоосознание нацией, которая дала название государству, своей ответственности за самочувствие других народов, живущих вместе с ней. Можно сказать, что на смену имперскому мессианству закономерно приходит мессианство национально-государственное.

     Прочнейшим фундаментом национальной культуры и психологии является в республике философия и этика Ислама, которые могут быть весьма миролюбивы к иноверцам на строго определенных условиях. В прошлом они систематически - тайно и явно - нарушались самораспустившейся Компартией Узбекистана и властями. Распад коммунистической идеологии привел к тому, что для части населения две веры, имеющие некоторые общие социальные и психологические корни (через иудаизм, раннее христианство, ислам и марксизм-ленинизм) слились. Альтернатива исламскому политическому фундаментализму видится в гражданском, светском типе Ислама.

     Углубленное освоение Корана приводит узбеков к "открытию" того, что основания культур христиан и иудеев (верующих и неверующих) достаточно близки к Исламу. "Зиммии" - покровительствуемые иноверцы - хорошо известны государственному праву Халифата, державы Османов. И это тоже "кирпичики" в добрый дом духовности. Интерес к изучению Корана, истории Ислама и цивилизации края все глубже распространяется среди россиян-узбекистанцев.

     Беспощадна разбуженная народная память, цепко держится в ней истинные (и вымышленные) обиды, нанесенные национальному достоинству. Пока Союз-империя был могуч, только одиночки безуспешно бились о стену народного молчания. Ныне же честный и бесчестный наживает на этом политический и - что страшнее - духовный капитал. Вековая мудрость узбеков, конечно, сделает свое доброе дело. Сегодня никто не напоминает о вражде Тимура, кем гордятся узбеки, и султана Баязета, кем гордятся турки. Государственная и национальная мудрость коренится в правильно понятом интересе. А вот о том, что победы Амира Тимура над ханом Золотой Орды и разгром ее столицы Сарай-Берке объективно принесли пользу не только Центральной Азии, но и Московской Руси, помнить нелишне. Но и Победа в Великой Отечественной войне 1941-1945 годов спасла узбеков и другие народы от того, чтобы стать рабами в "Имперской Германской провинции Туркестан" (А упомянутый нами выще профессор Баймирза Хаит работал тогда на эту химеру).

     Национальные меньшинства в Узбекистане особо чувствительны к заявлениям ряда неправовых оппозиционных сил о необходимости превратить республику в мононациональное государство. Однако все, даже антиконституционная и экстремистская Исламская партия возрождения, поддерживают сохранение национальной самобытности неузбеков. Исламские и национальные политические фундаменталисты требуют ограничить ее семейным, национальным бытом. Национал-либералы менее категоричны. Народные демократы - за полноценное гражданское развитие неузбеков, их культурно-социальную самобытность. Такова официальная позиция партии "Ватан таракиётти". Имеет хождение идея формирующейся общности "узбекистанцы", то есть в вольном переводе - "живущие в стране узбеков". В правовой лексике прочно прижилось понятие "народ Узбекистана".

     В июле 1992 года Верховный Совет Республики принял Закон "О гражданстве", согласно которому право на гражданство признано за всеми постоянными жителями Узбекистана, независимо от признаков, ставших в некоторых других государствах "камнем предкновения" (место рождения, ценз оседлости, языковая принадлежность и т.п.).

     Подчас, чуть ли не Китайской стеной разделяют официальную государственную политику в отношении национальных меньшинств и обыденное сознание, поведение. Второе более активно воздействует на самочувствие тех же "русскоязычных", и государственная политика, в конце концов, не может это игнорировать. Общественное мнение узбекского народа отражает стремление создать условия для полноценного развития в содружестве с другими народами, которые в международно-правовом понимании являются этническими группами и меньшинствами. На наш взгляд, целесообразно подумать о разработке Закона "О гарантиях прав национальных групп и меньшинств в Республике Узбекистан", что отвечало бы духу Декларации прав человека и Конституции страны. В ней ясно признается наличие среди граждан различий по языку, национальности, религиозной вере. Хотя все эти признаки не являются ограничивающими равенство гражланских прав и прав человека в Узбекистане. В интересах всего Узбекистана, не только русскоязычного населения, содержательный культурный обмен с государствами СНГ, финансирование нашими партнерами образовательных культурных и национальных программ для соотечественников.

     Стержнем духовного сближения может стать, по нашему разумению, интеграция "русскоязычных в мир узбекской культуры. И пресловутая ассимиляция тут ни причем. Содержанием духовного взаимодействия имеет все основания стать идея "азийства" (если правомерен такой термин) - интеллектуальный и духовный собрат "евразийства". Это - потенциальный механизм межнационального согласия ведущего узбекско-азиатского и русско-европейского национальных компонентов общества. Суть - творческое использование технико-технологических и управленческих достижений европейско-североамериканской цивилизации, японского, корейского "чуда", активное приобщение к мировой духовности.

     "Азийское" мессианство в культурном смысле подпитывается философией Ислама, который ищет не только неофитов (вновь обращенных), но признает длительный период осознания его нравственности и учения "людьми Книги" (последователями Ветхого и Нового Заветов). Но "азийство" практически лишено фундаменталистской ограниченности, ибо оно прагматично. Духовное для него - личностное, а не объект политики или общественной морали. Потому оно "протягивает руки" узбекистанским россиянам в лице научно-технической интеллигенции, индустриальных квалифицированных рабочих, многих сочувствующих всему лучшему в европейской и русской культурах.

     Идея, о которой идет речь, отражает движение интеллекта от Азии к Европе, к России как ее ближайшей представительнице по расположению и культуре. Примеров тому в современности так же много, как и в древности. Сегодня это -  Япония, Южная Корея, Тайвань, Сингапур; Китай, Вьетнам. Мусульманским странам и народам труднее дается этот путь. Но потребность пойти по нему в Узбекистане, Казахстане, Кыргызстане огромна. Он способен обеспечить сравнительно плавный переход к общемировым технологическим, экономическим и правовым процессам при гарантиях национальной духовности.

     Россияне - граждане стран региона в такой социально-духовной системе бытия смогут найти свою неповторимую роль "моста" с двусторонним движением. В каждой культуре есть свой компонент "азийства", познание которого обогатит интеллект и душу, освободит от национального чванства и ограниченности. Ради таких перспектив - материальных и духовных - многие будут стремиться к трехязычию: русский-узбекский-английский (немецкий, французский). Подобная роль поможет вернуть чувство собственной нужности по самому высокому счету. Польза, принесенная своему государству - в данном случае Узбекистану, - поднимет их престиж и межнациональный рейтинг.

     Познание "евразийства" и его современная проработка именно в названном аспекте "азийства" обладают огромной привлекательностью для многонационального интеллектуального слоя в новых государствах постсоветского Востока.

 

---------------------------------------------

1 Жизнь показала, что ошибкой "туранистов" было из легковеснон отношение к экономической интеграции как первооснове. Укрепление молодых национальных государств создает  предпосылки для их реального равноправия и ответственности

2 Миграция 1991-93 гг. созранялась по выезду на примерно том же уровне. Но была внутренняя    миграция в Ташкент, города столичной области

3 Созданный в январе 1994 г. Республиканский центр русской культуры ставит задачей также    культурный диалог, содействие узбекистанскому патриотизму

 август 1992 г.