Сегодня приходится заново открывать и включать в контекст современной культуры тот факт, что орнаментация в прошлом не сводилась к декоративной отделке, а была универсальным графическим «языком». Он отличался от письменности и был понятен широким слоям населения. Элементами такого «языка» являлись отдельные знаки, символически выражающие принципиальные качества микро и макро Космоса. Композиции знаков образовывали символический «текст», «прочтение» которого открывает знание о культуре прошлого, часто недоступное для других научных методов. Память о забытых «языках» символов еще сохранилась в очагах народного ремесла, где помнят сакральное значение орнаментальных знаков на ковре, сюзане, ганчевой панели и т.п.
         В известной нам истории Средней Азии нет другого городского центра, сопоставимого по своей историко-культурной значимости с Афрасиабом - древним городским центром с двухтысячелетней культурой в границах современного Самарканда. Поэтому выявление и «прочтение» символических «текстов» Афрасиаба являются исключительно важной задачей постижения цивилизации прошлого. Данная статья продолжает инициативу семантического анализа символики средневековых орнаментов Средней Азии, начатую совместными публикациями с Булатовым М.С. и Туйчиевой Ю.Г. ([2], [3], [5]). Тогда на примере мавзолеев Саманидов в Бухаре и Ак-Астана-Баба в Сурхандарье было показано, что, наряду с декоративно-эстетическими задачами, архитектурная форма и орнаментация, несли религиозно-сакральную и магическую функции. Удалось выявить ряд базовых символов, прочитать «тексты»-космограммы IX-XI вв. Интересно сверить эти данные с синхронными материалами Афрасиаба. К настоящему времени систематические раскопки на Афрасиабе выявили огромные множество артефактов орнаментированной керамики и архитектурного декора. Наше внимание привлекли две группы археологических находок. Первая – керамические блюда с хорошо узнаваемой богатой орнаментацией. Они росписаны цветными ангобами, покрыты глазурью и датируются IX-XII вв., (Илл.1,2). Вторая – коллекция панелей с изысканным резным штуком, найденная в западной части Афрасиаба при участии Вяткина Л.В. и Массона М.Е.. Предполагается, что они - часть декора дворца Саманидов, сооруженного в 70-80-х годах IX в. (Илл. 3-10) ([4], C.143).
         Одна из главных черт орнамента афрасиабских панелей – тотальное заполнение их пространства изображениями растительных элементов. Устремленные вверх и в стороны ростки с листками (крины) заполняют здесь все пустоты между геометрическими построениями. Для орнаментации панелей, также как и для керамических блюд, характерно воплощение идеи распространения («произрастания») растительных форм из некоторого центра в центрических композициях: 3-х, 4-х, 6-частных. Похоже этим декларировалась жизненность, вечность природно-растительных сил, от которых зависит благополучие людей на Земле. Такой орнамент был своеобразной графической «молитвой», адресованной добрым божественным силам, несущим плодородие. Показательно, что одно из афрасиабских панно было признано исследователями исламским михрабом ([4], C.51-53), т.е. местом «у» и «в» направлении которого произносилась мусульманская молитва. Оказалось, что на михрабе изображено «древо жизни» – древнейший культовый знак, еще один символ неувядающей природной силы.
         В центре одной из панелей находятся два наложенных друг на друга трехлепестковых цветка, соответствующих древнему «трехточечному» знаку плодородия, одному из символов Анахиты (илл.6-7). Причем характерная особенность этой композиции то, что ростки в центре отмечены «точками» – семенами, источниками произрастания. Еще два панно имеют центром композиции шестиконечную звезду, образованную наложением двух треугольников («звезда Давида»), фиксирующую шесть лучей произрастания растительных элементов (илл.5). Интересно, что практически тот же тип 6-частной растительной композиции, включая использование «звезды Давида», чеканился на множестве монет Золотой Орды (илл.11, [8]).
Приверженность жителей древнего Самарканда культу вечной растительной, природной силы, наряду со средневековой афрасиабской символикой, подтверждается существованием на Афрасиабе трех исламских культовых мест, возникших ок. X-XI вв. Это – мемориал Шахи-Зинда, связанный с культом Кусама ибн Аббаса, признанного «неумирающим царем». Затем – мечеть Хазрет-Хызра, связанная с «кадамжоем» этого вечного странника, испившего по преданиям живой воды. Наконец, третье место – мазар и родник святого Ходжа Данияра, обладающего свойством «расти» в могиле.
         Несколько панелей, относимых к декору одного зала, имеют в качестве доминирующего знакового символа «свастику» ((Илл.9-10). Это хорошо известный символ Солнца, солнечной энергии. Представлены как округлая (колесообразная) четырех- и трехлучевая свастика «вертун», признаваемая символом вращения, циклического космического движения, так и традиционная прямоугольная свастика – символ Солнца как источника света и космического огня (тепла). Здесь геометрически правильная «сетка» из свастики заполняет всю поверхность, декларируя силу и значимость единого энергетического поля сил Солнца.
         Ячейки орнаментальной сети «свастик» также заполнены растительными символами, утверждая единство и взаимосвязь двух положительных сил Космоса: растительных сил природы и космической энергии Солнца. Та же идея выражена на многих афрасиабских блюдах, где в центре орнаментальной композиции свастикоподобный знак, из которого берут начало сложные узоры сплетающихся растительных линий (Илл.2, (№ 573, [7], C.127)). Это явно указывало на Солнце как источник плодородия и жизни в целом. Даже сегодня в Самарканде можно встретить жилища, где на фасаде зданий, оформлении колонн, дверей изображены символические изображения знаков Солнца – солярные розетки, датируемые XVIII-XX вв.
         Содержание символических «текстов» Афрасиаба хорошо соответствует основным идеям известной нам восточноиранской доисламской религиозной традиции, к которой относятся и области доисламского Согда. Центральными божествами здесь признавалась пара: Митра – бог Солнца и Анахита – богиня плодородия. Синонимичными оказываются и древнетюркские представления о божественное паре: мужском божестве Неба (Тенгри) и женском божестве Земли. В абстрагированной символике Афрасиаба как бы произошла деантропоморфизация культовых представлений. Сущностные идеи и их символы остались, а их традиционные носители – «языческие» божества как бы исчезли, что видимо и отражает утверждение единобожия ислама, в котором «нет Бога кроме Аллаха».
         Принципиально новым нехарактерным до этого времени для культур Средней Азии знаковым элементом, появившимся на афрасиабских панелях, являются 6-ти и 8-ми угольные звезды, что, похоже, отражает прорыв в области прикладной геометрии в рамках исламской научной традиции. Не исключено, что в это время через исмаилитов или иудеев происходит передача в регион ближневосточных семантических идей. Характер использования символа шестиугольной звезды указывает на то, что это знак оказался связан с сакральными силами плодородия, соответствующим более архаичным представлениям о женском божестве Земли, Анахиты и т.п. Тогда восьмиугольная звезда, судя по всему, связана с Солнцем. Поскольку число «8» символизурует устойчивость, равновесие, стабильность, то, возможно в афрасиабской композиции 8-ми лучевая звезда – символ вечного Солнца как источника энергии мироздания. Это подтверждается тем, что во втором зале дворца, где доминирует солнечный знак свастики, центральное место занимает большое панно с 8-ми лучевой звездой (илл.9). В обоих случаях использования восьмилучевых звезд на афрасиабских панелях эти звезды вписаны в восьмилепестковые «цветки», как бы напоминающие о более древней традиции изображения солярных символов в виде «ромашек».
         Еще одной принципиальной чертой афрасиабской орнаментации, как на ганчевых панелях, так и на керамических блюдах, является использования принципа «сплетения». Основные фигуры орнамента переплетены между собой так, что, если бы они были реально изготовлены, то оказались бы неотделимы друг от друга. Этим выражается идея слитности, соединенности главных знаковых элементов макрокосмоса: растительности, Солнца, земли. В древней индоевропейской религиозно-мифологической традиции символика узлов была связана с космическим божеством Варуной – богом Луны и Воды, властителем магических «уз» ([6], C.186-191). Обратим внимание, что большая часть афрасиабских панелей имеет также декоративный волнообразный кант – узнаваемый символ воды.
         Двумя наиболее простыми композициями «плетенки» оказались соединения круга и квадрата с крестообразной фигурой, образовавшими четырехчастные знаки: 1 – Солнца и растительности, 2 – земли и растительности (илл.12). Сочленение этих добрых по отношению к Человеку сил мироздания символически противостояло враждебным силам, обеспечивая благополучие. «Плетенные» композиции, практически тождественные афрасиабским, стали характерным явлением орнаментации древнерусского искусства X-XIII вв. (Илл.13, [10]). Интересно обнаружить в экспозиции Эрмитажа многократно повторенный четырехчастный квадратный «плетеный» знак на миланских рыцарских доспехах XVI в. (Илл.14). Здесь он явно является основным оберегом металлического панциря. На этой же основе возник новый знак – «плетенка счастья», характерный символ монетного чекана Золотой Орды. Он же целенаправленно используется в декоре мавзолея Кусам ибн Аббаса в Шахи-Зинда. Более сложной является четырехугольная знаковая композиция, воплощенная в четырех орнаментальных решениях афрасиабских панелей. Её прямоугольный «каркас» символизирует «вспаханную» (разбитую на участки) землю, солнечные знаки на сторонах – постоянное присутствие и движение Солнца, а четырехчастные растительные знаки по углам – произрастание в четырех направлениях (Илл. 15, ([4], C.33-34, 36-37)).
         Выявление сложных «языческих» сакральных формул в дворцовом декоре Саманидов хорошо соответствует представлению о роли правителя в раннем средневековье как одной из главных фигур ритуалов аграрно-магического, заклинательного культа. Это дает основание предположить храмовое назначение этого строения с оформлением залов молитв-медитаций.
Если сопоставить декор афрасиабского дворца с декором дворца бухар-худатов в Варахше, отделка которого датируется 60-70 годами VIII в. ([11], C.83-84), то можно встретить общие черты. Здесь также присутствует аграрно-заклинательная символика с растительными элементами и солярными розетками ([11], C.170, 181). Но семантическая и геометрическая сложность афрасиабских панелей – первое известное свидетельство «взрывного» рождения «архитектурного орнамента нового стиля, чье быстрое развитие отмечено рядом других выдающихся памятников, в которых этот стиль на протяжении XI-XII вв. получил наивысшее развитие» ([9], C.127). Космологические «тексты», скрытые в семантике декора дворца Саманидов – свидетельство качественно нового натурфилософского и религиозного мироощущения, возникшего с усвоением в Средней Азии ислама, но еще не имеющего жесткой канонизации и адаптирующего традиционные «языческие» представления.
         Общая идеология такой «языческой» орнаментации – создание единого сакрального поля знаков, символизирующего объединение «добрых», побеждающих сил макрокосмоса и утверждавшего идеи повсеместности и распространения охраняющих сил.. Фольклорная традиция сохранила убеждение, что подобное знаковое поле является оберегом, т.е. способно защитить человека, его жилище от магии «сил зла». Причем в орнаментацию керамических блюд Афрасиаба кроме “языческих” немусульманских символов вошли арабские благопожелательные надписи. Видимо считалось, что блюдо, содержащее соединенные в одно целое добрые “языческие” солярные и растительные символы, а также мусульманские благопожелания, было вдвойне защищенным. Магические, охранительные качества геометрического и растительного орнамента оставались сущностными чертами орнаментации исламского искусства вплоть до позднего средневековья. Только в новое время общеисторические процессы десакрализации культуры свели это явление к декоративности.
         Очень важным моментом представляется обнаружение общего знакового поля на пространстве от Средней Азии до Древней Руси в период X-XIV вв., что воплотилось в орнаментальных артефактах памятников архитектуры, ремесла, монетном чекане Саманидов, Караханидов, Булгар, Хорезма и домонгольской Руси, Золотой Орды. Ранее уже удалось выявить наличие в культуре Саманидов развитых традиций мандалической символики ([1]), используемой также в Индии, Тибете и Китае. Такая общность культовой символики различных исторических культур ставит проблему определение её истоков. Поскольку рассматриваемые сакральные знаки имеют достаточно развитую геометрию, то сложно допустить возможность параллельного и схожего знакового развития в таких географических удаленных друг от друга культурах.
         Тогда приходится предположить сохранение некоторого достаточно обширного евразийского сакрально-культового единства, допускающего культурную ассимиляцию и обмен. А «каналом» подобной ретрансляции мог быть единый торговый коридор «шелкового пути». Огромное число находок саманидских монет в Европе как раз свидетельствует об интенсивной торговле. Отметим, что торговля тканями и другой орнаментированной продукцией ремесла предполагает, что семантика знаков орнамента признается покупающей стороной.

Список иллюстраций

1. Керамические блюда Афрасиаба. Тип декора - «плетенка».
2. Керамические блюда Афрасиаба. Тип декора – «свастика».
3. Ганчевая панель А. Афрасиаб, дворец Саманидов. 1-й зал.
4. Ганчевая панель Б. Афрасиаб, дворец Саманидов. 1-й зал.
5. Ганчевая панель В. Афрасиаб, дворец Саманидов. 1-й зал.
6. Ганчевая панель Г. Афрасиаб, дворец Саманидов. 1-й зал.
7. Элементы панели Г. Афрасиаб, дворец Саманидов. 1-й зал.
8. Знаковые элементы панели Г.
9. Стена А Афрасиаб, дворец Саманидов. 2-й зал. Реконструкция Ахрарова И.А., Ремпеля Л.И.
10. Стена Б. Афрасиаб, дворец Саманидов. 2-й зал. Реконструкция Ахрарова И.А., Ремпеля Л.И.
11. Монеты Джучидов, Золотая Орда, XIII-XIV вв..
12. «Плетенные» знаки афрасиабской керамики и древнерусского ремесла
13. "Плетенный" знак на древнерусском браслете, XI-XIII вв.
14. Рыцарский полудоспех. Милан, 1570-1575 гг. Эрмитаж, Санкт-Петербург.
15. Солярно-растительная знаковая композиция афрасиабских панелей

         Опубликовано в журнале «Санъат (Искусство)», 2004, № 3-4 , С.17-19.