24-25 cентября с.г. в Самарканде на базе СамГАСИ прошла международная научно-практическая конференция «Проблемы реставрации и использования памятников архитектуры». Её организаторами стали: Госархитектстрой и Министерство по делам культуры, Самаркандский областной хокимият, Союз Архитекторов Узбекистана, Национальная Комиссия по делам ЮНЕСКО, Хокимият г.Самарканда, ТАСИ, СамГАСИ, Ташгипрогор, Фонд М.Булатова. На конференции выступили ведущие архитекторы и ученые-архитектуроведы, специалисты в области охраны памятников, представители государственных и международных организаций: А.Р.Рахманов, М.Б.Лейн (ЮНЕСКО), А.Н.Икрамов, М.К.Ахмедов, А.М.Салимов, Т.Ф.Кадырова, Г.Ахадова, Г.С.Дурдыева, А.В.Арапов, А.С.Уралов, Д.А.Назылов, К.С.Абдурашидов, Richi Miyake и Shuhei Endo (Япония). Доклады и дискуссии конференции затронули проблемные вопросы сочетания традиционных и современных технологий возрождения памятников архитектуры, их консервации и охраны, интеграции в новую культуру, подготовки кадров реставраторов и др. Редакция представляет один из докладов, представленных на конференции руководителем группы SMI и сотрудником НИИ искусствознания Академии Художеств Узбекистана Араповым А.В.

         Среди суфийских притч XX века популярна притча «О генерале Гордоне». В одном из восточных городов установлена статуя боевого генерала Гордона, восседающего на верблюде. Долгое время в парк к этому памятника водили гулять маленькую девочку. Это называлось в семье «прогулкой к генералу Гордону». И вот однажды девочка неожиданно спросила свою няню: «А кто сидит на спине у генерала Гордона?». Оказывается в восприятии девочки «генералом Гордоном» был верблюд. Эта история в суфийской традиции иллюстрирует идею о том, что в жизни часто то, что переносит отождествляется с тем, что переносится… Потому не будем забывать, что и памятник архитектуры – есть не только архитектурное строение, но и «носитель» Культуры (это и есть «генерал Гордон»). С одной стороны архитектурные строения прошлого сохраняют для нас память о мире ушедших Культур, с другой – своим состоянием, назначением, статусом в городском пространстве декларируют позицию, приоритеты современной Культуры.
         Так возрождение пиетета исламской культурной традиции в годы Независимости повсеместно меняет восприятие главных памятников средневековой архитектуры Узбекистана, что хорошо видно на примере Самарканда. Здесь среди наиболее заметных перемен – восстановление соборной мечети Амира Темура (Биби-Ханум), которая была главным творением имперской архитектуры Сохибкирана. Пять столетий эта разрушающаяся мечеть была символом невостребованности и неповторимости темуридского ренессанса. Ментальность многих поколений самаркандцев содержала ощущение злого рока: крупнейшая мечеть региона ущемлена и забыта. Засохшее дерево в саду считается на Востоке плохим знаком, а здесь целый город жил «под знаком» руин разрушенного храма. Существенно, что реконструкция грандиозной мечети потребовала использования современных конструктивных архитектурных решений. Этим событием меняется архитектурный код Самарканда, символизируя появление архитектуры нового формата. Хотя беспокоит вопрос: а какой будет судьба мечети после реконструкции? Не станет ли она как медресе на Регистане лишь местом размещения торговых лавок.
         Регистан столетиями, начиная с Мирзо Улугбека, был духовным центром Самарканда. Первоначально этот ансамбль включал медресе и ханаку, пятничную мечеть и караван-сарай, а в XVII в. при Аштарханидах Регистан был перестроен в ансамбль трех медресе: Улугбека, Шер-Дор и Тилля-Кари. В советские годы многое сделано для восстановления Регистана как шедевра архитектуры, но было утрачено его духовно-образовательное значение. Парадоксально, но медресе Улугбека, роль которого в мировой культуре сопоставима с ролью ведущих университетов мира, востребован сегодня только как туристический «супермаркет». То же и два других медресе. Духовный потенциал Регистана много выше статуса декоративного символа прошлого, буквально востребовавшегося в цветомузыкальных представлений 80-х гг. и парадных Фестивалях 90-х гг. Здесь, например, мог бы расположиться музей средневековой архитектуры Мавераннахра.
         Сегодня происходит кардинальная переоценка исторической роли великих исламских религиозных деятелей. Показательно в этом плане появление современных мемориалов имамов ал-Бухари и ал-Мотуриди, возрождение мазаров шейхов Ходжи Ахрара и Махдуми Азъама. Намечены реставрация мазара Кусама ибн Аббаса и всего комплекса Шахи-Зинда. Хотелось бы обратить внимание еще на одну крупную религиозную фигуру, чей мазар в течение столетий находился в центре Самарканда. Это – выдающийся суфийских шейх тариката «сухравардийа» Нур ад-Дин Басир или Кутб-Чахар-Духум (Четырнадцатый столп [веры]). Амир Темур воздвиг для него мавзолей по масштабу не уступающий Гур-Эмиру. У ног Нур ад-Дина Басира завещал похоронить себя глава мусульман Пекина Бурхан ад-Дин Сагарджи, над прахом которого был возведен мавзолей Рухабад. В конце XIX в. в связи со строительными работами российских властей мавзолей был взорван, а останки Кутб-Чахар-Духума перенесены на кладбище у мечети Хазрет-Хызра. Только в конце XX в. над его погребением был построен скромный мавзолей, где как напоминание об утрате, понесенной Самаркандом, висит фотография величественного мавзолея XIV в.
         Весь мир знает о самаркандской обсерватории Улугбека, сыгравшей исключительную роль в истории естествознания. Но от этого уникального научного комплекса средневековья остались части фундамента и гигантского подземного квадранта. Не вызывает сомнений, что возрождение в той или иной форме архитектуры обсерватории будет работать на престиж культуры Узбекистана. Очень немногие страны могут заявить о выполнении на их земле в прошлом космических исследований такого уровня и масштаба. К настоящему времени имеются фундаментальные исследовательские проработки реконструкции архитектурного облика этой обсерватории, выполненные, в частности, Засыпкиным Б.Н., Нильсеном В.А., Пугаченковой Г.А., Булатовым М.С. На этой основе можно было бы рассмотреть вопрос о проекте создания в Самарканде археоастрономического музея.
         Современный Самарканд сформировался на протяжении последних шести столетий рядом с древним городом на Афрасиабе, угасшим в результате разрушений в период завоеваний монголов и последующих междуусобиц. Место существования двухтысячелетного города сегодня безлюдные заброшенные холмы в границах современного города. Археологический научно-реконструктивный материал, собранный в XX в. дает достаточно оснований для воссоздания некоторых принципиальных строений средневекового Афрасиаба: отдельных участков стены, цитадели, ворот, акведука, некоторых принципиальных строений (дворцов, мечети и др.). То, что до сих пор ни сделано ни одной попытки показать в архитектурных формах масштаб городища фиксирует невнимание к этому культурному достоянию. Так оказался потерян цивилизационный пласт, связанный с правлением древней тюркской династии Караханидов, сделавших Самарканд на Афрасиабе своей западной столицей. Малоизвестно, что часть строения мазара Кусам ибн Аббаса относится к этому времени и содержит, в частности, основание минарета XI в., а рядом находятся остатки самого древнего медресе Средней Азии - медресе Тамгач Богра-хана.
         Огромный духовный пафос в современной культуре Узбекистана имеют персоны Амира Темур и Мирзо Улугбека. Их общий мавзолей Гур-Эмир - одно из наиболее значимых архитектурных строений Самарканда. Но, уважая всю предшествующую работу по реконструкции этого памятника, следует отметить, что по своему современному архитектурному статусу этот темуридский некрополь не соответствует положению национального пантеона выдающихся лиц. Нет завершенных научных исследования истории архитектуры этого принципиального памятника. Так до сих пор нет информации об исторических причинах и даже времени появления монументальной западной части мемориала, где якобы погребен сын Амира Куляла – сейид Омар, в действительности согласно источникам похоренный в кишлаке Сухари под Бухарой.
         Молчаливым укором потомкам остаются два разрушающихся темуридских мемориала XV в.: мавзолей Ак-Сарай с изысканными настенными росписями и архитектурный шедевр – женский мавзолей Ишратхана. Но если память о Темуридах в целом сохраняется, то памятники Шейбанидов такие как медресе Шейбани-хана, Ханийя и Абу-Саид-хана полностью утрачены. Из двух усыпальниц Шейбанидов, находившихся в районе Регистан, – дахмы, где был погребен основатель династии, и усыпальницы Чильдухтеран, сохранились лишь остатки многократно переносимой дахмы. Потерян черный мраморный надгробный памятник Шейбани-хана. Забыты, стерты с земли Самарканда находившиеся рядом погребения его преемников: внука Улугбека и племянника Шейбани – Кучкунчи-хана, Абу-Саид-хана и Абдуллы-Бахадур-хана. Ни житель Узбекистана, ни зарубежный турист не найдет в окрестности Регистана ни одного упоминания об этих исторических деятелях. Неужели царский мазар династии Шейбанидов в центре Самарканда заслуживает подобного невнимания?
         Все это еще раз свидетельствует о том, что памятники архитектуры – это открытая книга, часть страниц которой пишут современники. На этих страницах и записано наше подлинное отношение к собственному историко-культурному достоянию.

         Опубликовано в еженедельнике "Новости Узбекистана", 2004, № 42 (220), С.8.