Научный сайт
Арапова А.В.:
главная
страница.
Cтатьи и
доклады
Электронная
библиотека
Фотоальбом
Исторический
справочник
Коллекция
космограмм
Книги на
английском языке
|
Возрождение культуры и духовности в независимом Узбекистане представляет собой огромную работу по развитию познания и знания основ своей собственной цивилизации. Составной её частью является правовая культура и весь определяемый ею комплекс государственной, общественной, семейной жизни, мораль и духовность. Иначе говоря, можно вести речь о правовой цивилизации. Так может быть определено правосознание, праворегулирование и правоприменение, сложившиеся на фундаменте ислама. Отсюда, из своего наследия, народ суверенного Узбекистана черпает исключительно ценный опыт для становления правового государства и демократического, гражданского общества. Всё это, соединённое с современными знаниями и практикой реформ ради прогресса Узбекистана, составляет основы национальных чувств узбеков. И вместе с тем, основы патриотизма всех граждан страны, вне зависимости от национальной и религиозной принадлежности.
Каковы исламские истоки правовой цивилизации Мавераннахра-Туркестана? Примерно в период 674-715 гг. кораническое, исламское право пришло в Мавераннахр, ставший частью Арабского Халифата. Его расцвет в начале VШ-Х вв. оказал активное влияние на "новую волну" - кодификацию, обобщение, устранение противоречий в исламском правоведении. В эту работу выдающийся вклад внесли в Х-ХI вв. мыслители Мавераннахра. Философия и этика исламского правоведения многим обязана нашим землякам Абу Насру Фараби (около 870-950) и Абу Хамиду Мухаммаду Газали (1058-1111).
В течение более десятка веков правосознание народов Узбекистана и всей Центральной Азии в основном определялось нормами и традициями шариата. Это - свод правил поведения для правоверного мусульманина от его рождения до смерти. Он содержит религиозные, нравственно-этические и правовые нормы, не расчленяя их на религию, мораль и право. Как во всех мусульманских государствах средневековья, в Мавераннахре гражданские, договорные, земельные, брачно-семейные, наследственные отношения регулировались нормами мусульманского права ханафитского мазхаба. Это - одна из четырёх суннитских правовых школ или систем мусульманского права (подробнее о ханафитском мазхабе - см.: Словарь основных терминов и понятий к данной монографии).
Шариат выступал не только в качестве религиозной системы, но и представлял собою комплекс правовых и социальных институтов, охватывающих социально-духовную жизнь общества и оказывающих глубокое влияние на исторические и правовые традиции, нравственные представления людей, их быт. Общественная жизнь не создавала для мусульманина других норм, кроме как норм религиозных, ядром которых и являлся шариат.
Шариат состоит из двух частей: теологии, или принципов веры (акида), и права (фикха). Фикх делится, в свою очередь, на две части. Первая - указывает мусульманину, какой должна быть линия его поведения к себе подобным (муамалат). Вторая - предписывает обязательства по отношению к Аллаху (ибадат).
Шариат содержит множество предписаний, регулирующих почти все сферы жизнедеятельности правоверного мусульманина: жить честно, своим трудом; не убивать; помогать бедным, нищим, сиротам; не воровать; не обижать других; сдержать данное слово; заботиться о родителях; кормить жену и детей; не изменять в браке; уметь прощать; быть терпеливым и праведным; не пьянствовать; не увлекаться азартными играми и т.д.
На основе этих же норм разрешались и уголовные дела, велось cудопроизводство. Кроме того, шариат вобрал в себя многие нормы местного обычного права, то есть традиционные установления среднеазиатских народов, которые получили обобщающее арабское название "адат".
Начиная с Х в., в Мавераннахре создаются медресе - школы для подготовки мусульманских законоведов и проповедников. Медресе являлось богословско-юридическим учебным заведением, обучавшим шариату. Только в одном из крупных бухарских медресе в 1843 г. насчитывались более 103 руководств по мусульманскому праву. Это свидетельствует о возникновении и распространении своеобразной мавераннахрской юридической школы шариата. Сочинения мавераннахрских факихов имели не только местное значение, но приобрели широкую известность во всех мусульманских странах. "Без преувеличения можно сказать, что Средняя Азия дала мусульманскому миру последнюю редакцию шариата" (Ишанов А.И., Саматова Х.С., Уразаев Ш.З. История государства и права Узбекистана. - Т., 1969. С.51).
Настоящий расцвет гражданского права наступил в период центральноазиатского Ренессанса ("Возрождения") в IХ-ХП вв. Нормы Корана не были и не могли быть правом прямого применения, это - право духовно-нравственное по преимуществу. Оно сформировалось под воздействием множества культурных и правовых традиций, писанных и устных. В нем очень немного конкретных и очевидных правил поведения, определяющих взаимоотношения - ал-му амалат. Восстание сторонников общинного, солидаристского (исходя из взаимопомощи и равенства) понимания Ислама - хариджитов потребовало закрепить социальное равновесие и взаимопомощь в общинах мусульман.
Тогда стало необходимым создание такой системы согласительного, примиряющего права, которая бы удовлетворила всё разнообразие исламского мира. Становление гибкой, вместе с тем, единой по принципам правовой системы, основанной на Коране, Сунне, заняло несколько столетий и приобрело целостность примерно в ХI в. Аш-Шарий'а - буквально с арабского языка: "прямой, правильный путь". Шариат - это законодательство и прецедентное право. Тут допустима аналогия с прецендентным принципом построения английско-британского права. Шариат представляет собой философию, этику права, которая воплощена в аль-фикхе, т.е. юриспруденции, конкретном правоведении. Основы шариата и аль-фикха были созданы трудами как выдающихся ученых, так и скромных правоведов, каллиграфов, переписывавших рукописи в своды норм и юридических фактов. Огромная библиотека юридической литературы была собрана правителями Бухары из династии Саманидов и Хорезм-шахами. Об их книжных сокровищах сообщали Беруни и Ибн-Сино, которые сами были отличными правоведами. Традиция книгособирательства сохранилась, несмотря на все драмы истории. В середине XIX в. богатейшая библиотека Бухары “Дорулишфо”, открывала свои хранилища для образованных юристов всего Среднего Востока.
Существование в Мавераннахре местных интеллектуальных традиций отмечал еще всемирно известный востоковед академик В.В.Бартольд, который писал: "Если представители точных наук приглашались из Персии, то мусульманская богословская школа всецело основывалась на местных традициях" (Бартольд В.В. Соч. T.IХ. - М., 1967. С. 532-533), "в которых, помимо черт, характерных для всего мусульманского мира, проявлялись и местные особенности" (Бартольд В.В. Соч.Т.П.,ч.1 - М., 1963. С.224).
Выдающееся исследование по правоведению было написано нашим земляком Шейх уль-Исламом Бурхануддином Аллями Алием бен Абу-Бекром Фергани (Маргинани). Его труд "Хидая" ("Верный путь") наиболее широко распространён среди мусульман ханафитского толка во всем исламском мире. В своё время по распоряжению Британского правительства Индии это сочинение было переведено с арабского подлинника на персидский язык в Бенгалии, а с персидского языка - на английский язык сэром Гамильтоном. С английского перевода в 1893 г. был издан в Ташкенте русский перевод под заглавием: "Хидая. Комментарии мусульманского права" под редакцией бывшего военного губернатора Сырдарьинской области генерала Н.И.Гродекова, который был высококвалифицированным востоковедом-исламоведом и лингвистом.
"Хидая", по словам её автора, представляет собой толкование (шарх) или изложение прежде составленного им для своих учеников сочинения "Бидаяту-ль-Мубтади" и является извлеченным из многих, наиболее одобряемых авторитетами сочинений по мусульманскому праву. Кстати, таким был обычный путь подготовки работ по шариату. Первоначально они были конспектами или записями лекций, консультаций. В "Хидая" автор, наряду с основными положениями мусульманского права, приводит мнения представителей различных юридических мазхабов вместе с доводами, на основании которых одно мнение предпочитается другим. По своему ученому авторитету, автор "Хидая" пользовался правом определять из ряда вариантов решений по вопросам юридической практики единственно верное, исходя из основ учения Абу-Ханифы о подходе и правилах правоведения.
Для того, чтобы проиллюстрировать цивилистический потенциал "Хидая", достаточно обратиться хотя бы к первому тому этого сочинения (Хидая. Комментарии мусульманского права. - Т., Узбекистон, 1994). Какие нормы и их применение раскрыты тут? - О зякете, т.е. налогообложении. О никахе, или браке. О ризе, или молочном родстве. Об айманах, или клятвах.
Зададимся вопросом: "Почему выдающийся мусульманский правовед так много внимания уделил не собственно сакральному, но цивилистическому, светскому, естественно толкует его с позиций Корана, Сунны, Хадисов и Шариата?". Да потому, что в Мавераннахре была развитая социальная действительность, требовавшая правового регулирования. А мусульманское право самым тесным образом связано с цивилизацией и культурой.
Отрадно, что в независимом Узбекистане начато издание "Хидая" на узбекском языке в четырех томах объемом до 30 печатных листов каждый. Это будет замечательная помощь в возрождении юридической традиции, даст импульс для нового творческого порыва ученых-юристов, которым предстоит найти свой путь взаимодействия светских нормотворческих принципов шариата и передового мирового опыта демократического правоведения.
До нашего времени дошло не так много письменных государствоведческих источников дотемуридского периода, отражающих светский подход к управлению исламским государством на Среднем Востоке. Даже сам по себе их список отражает глубину и своеобразие правовых взглядов. Это - "Сийасат-наме" Низам ал-Мулка (1017-1092) - руководство по политическому управлению страной в государстве Сельджукидов (1037-1300); "Джами'ат-таварих" Рашидаддина (1247-1318) - о реформах чингизида Газан-хана (1295-1304) в государстве иранских ильханов; "Нузхат ал-кулуб" Хамдаллаха Мустауфи (1280-1349) - о распределении налогов и экономическом положении страны. Пример самостоятельного и практического подхода к государствоведческой разработке аль-фикха дает деятельность верховного правителя Мавераннахра (Сохибкирона) Амира Темура (1336-1405). Как это ясно из свода его конституционных правовых норм - Уложения, он уделял большое внимание осуществлению шариата, особенно в сфере правового регулирования в государстве.
Сопоставительный анализ Уложения показывает происхождение многих норм от выводов "Хидая". В пункте 4 преамбулы к Уложению сказано: "Надлежащий порядок и соблюдение законов послужили основанием и подкреплением моего предназначения и успеха". Именно поэтому Амир Темур так высоко поднимал престиж ученых законоведов, о чем сказано в пункте 78 преамбулы. Государь интересовался "... постановлениями древних от Адама до Мухаммада, "Печати Аллаха", и от него до наших дней", как сказано в пункте 8 преамбулы. В соответствии с традицией организации судопроизводства, Амир Темур отделял его от административной деятельности, утверждал верховного судью, специальных наблюдателей за законностью на рынках, судью или казия для армии и особых судей для народа. Представляет интерес система содействия моральному праву "для предостережения от запрещенных дел" (Уложение Темура// Тамерлан: эпоха, личность, деяния. - М., 1992).
Амир Темур заботился о правовом просвещении и воспитании для чего в каждом городе были поставлены знатоки права и веры. Правовая система отнюдь не сводилась Амиром Темуром к религиозным нормам. Он издал законы для гражданского управления государством. В Уложении имеются термины и понятия непосредственно равнозначные современным "правам и обязанностям". В "Первом классе поданных", т.н. наивысшей по значимости категории в государстве, Уложение называет ученых, законоведов. "От них, - сказано Амиром Темуром, - я узнавал, что дозволено и что запрещено".
Традиции правовой культуры, заложенные при Темуре, продолжались в правление Мухаммада Тарагая Улугбека, его внука. В 1994 г. по призыву ЮНЕСКО весь культурный мир отметил 600 лет со дня рождения Улугбека. Первая книга его капитального сочинения "Зидж", составленного с помощью Кази Заде Руми, Джамшида Карши, Али Кушчи, посвящена познанию различных народов. В этой книге дан сопоставительный анализ религий и правовых систем. Улугбек являлся приверженцем рационалистических подходов к естественнонаучным проблемам, тем самым продолжателем взглядов Аль Беруни, Абу Али ибн Сино и Ибн Халдуна.
Отметим, что расцвет науки, торговли и хозяйства, как правило, был обеспечен развитым правом, защитой права личной собственности. Напротив, упадок был продиктован бесправием, вызванным государственной раздробленностью, местничеством и противоборством различных сил.
О высокой правовой культуре, понимании роли законности в жизни государства, народа, общины и человека свидетельствуют также литературные произведения. В цикле из пяти поэм "Хамса" ("Пятерица") величайший узбекский поэт и мыслитель Алишер Навои (1441-1501) многие главы посвятил обличению насилия и угнетения народа, алчности и погони за наживой. Он ярко обрисовал беды государства от бесправия и пороков правителей.
Традиция светского подхода к государству, детализация его правовой технологии развивалась на Среднем Востоке не без влияния "Уложения Темура". К примеру можно упомянуть сочинение "Сулук ал-мулук" Рузбахана ал-Исфахани (1448-1533) - о правилах управления государством; "Аин-и Акбари" Абу-л-Фазла Аллами ( уб. в 1602) - о могольских (тюркских) правовых и государственных институтах в Индии при шахе Акбаре (1556-1605), являвшемся потомком Амира Темура через линию Бабур-шаха; "Дастур ал-мулук" Мухаммада-Рафи'а Ансари (ХYП-ХYШ вв.) - описывающее в форме устава для государей административное и финансово-налоговое устройство державы иранских Сефевидов (1502-1732); "Маджма' ал-аркам" Мирзы Бади-дивана (ХYШ в.) об административном и хозяйственном управлении Бухарским ханством.
Несмотря на то, что упомянутые авторы относились как к суннитам, так и к шиитам, они во многом сближались в рассмотрении государства в качестве относительно самостоятельного механизма. Конечно, в идеологическом плане все мусульманские государствоведы оставались преданными сыновьями своей веры и культуры. Светские подходы в их понимании государственности отражали реальные
потребности, а философия ислама требовала отражать таковые.
В последующие периоды развития Туркестана такие выдающиеся личности как правовед, государственный деятель и дипломат из эмирской Бухары Ахмад Дониш (1827-1897), просветитель и поэт из Ферганской долины Закирджан Фуркат (1858-1909), просветитель каракалпакского народа Бердымурат Бердах (1827-1900), понимали гражданское, социальное, государственное значение норм шариата. Они очень критически оценивали правителей, которые относились к нормам права формально и считали это также недостатком цивилизованности. Cамостоятельно оценивали просветители "плюсы" и "минусы" европейской государственности. Как правило, вдумчиво применяли внешний опыт к духовному и социальному опыту народов края. Уже тогда возникла потребность дальнейшего развития правовых норм, отвечающего новым отношениям хозяйствования и прогресса.
Для лучшей иллюстрации процитируем эссе Ахмада Дониша "В назидание детям о пользе ремёсел и занятий": "...Если религия и вера покоятся на внешней обрядности шариата, спрашивал я себя, то почему большинство улемов не ограничивались этим, а стремилось к изучению прикладных наук, и они написали об этом в книгах в назидание потомкам?"
В период царского колониализма прогрессивная национальная правовая мысль в Туркестане реализовала себя опосредованно - через просветительские издания. Думается, что такова была общая судьба светского направления в мусульманской юриспруденции при колонизаторах. Разве им нужна была модернизация цивилизации и культуры покоренных народов на их собственных основаниях?
Просвещённые люди, приверженцы движения джадидизма (модернизации, обновления) действовали на свой страх и риск. Махмуд Ходжа Бекбуди при содействии демократических сил в конце 1914 г. в г.Самарканде в типографии "Товарищество Базарова и Слиянова" начал издавать на узбекском и таджикском языках газету "Самарканд" и журнал "Одина"(см.:Саидкулов Т. Очерки историографии
истории народов Средней Азии. -Т., 1992. С.149). В этих изданиях раскрывались идеи о том, как исламское образование и воспитание могут помочь восприятию того передового, что имеется во всём мире м сохранить свои национальные корни. Авторы многих статей, не употребляя понятие "гражданин" и "демократия", фактически приближались к тем их характеристикам, которые были приняты в Европе. Они активно и к месту оперировали терминами "законность", "справедливость", "права гражданина (поданного).
В Бухарский эмират, Хивинское и Кокандское ханства через купцов, а также лиц, получивших образование в медресе Турции, Казани приходили сведения об обновлении, реформах - танзимате в этой стране, проводимых Мустафой Решид-пашой (1800-1858). Особый интерес вызывала центральная идея о способности ислама адаптировать западные подходы в управлении, технике, финансах для укрепления мусульманского государства. Мусульманская модернизация, в отличии от западно-европейской, не была направлена на основы религии. Она имела своей целью совершенствование в духе исламских ценностей государственной и общественной жизни, её соответствие новым потребностям экономики и внешней политики (см.: Дулина Н.А. Танзимат и Мустафа Решид-паша. -М, 1984). Колониальный захват значительной части Туркестана и полуколониальный статус Бухары и Хивы, а до этого - междоусобицы, приостановили развитие правовой мысли, опирающейся на собственные традиции. Интеллектуальный потенциал образованных людей переориентировался главным образом на литературное, поэтическое размышление о проблемах поиска пути к независимости и прогрессу.
О том, что исламская культура обладает огромными возможностями для самообновления как крупнейшее явление человеческой цивилизации говорят её контакты, например, с европейской государственно-правовой культурой. Известные цивилистические основания и механизмы мусульманского права способствовали их интерпретации и влиянию на правовые системы государств и народов иных конфессий.
Христиане и европейцы начали сталкиваться с кораническим правом в процессе его формирования, начиная с середины VП в. Тогда исламская держава заняла Ближний Восток, Египет, Малую Азию, Кавказ, Испанию, вошла в Южную Францию и Италию. В эпоху халифов Омеядов (конец VП и первая половина VШ в.) начался диалог исламской и христианской правовой систем. В тот период знаменитый христианский богослов Иоанн Дамаскин (т.е. из Дамаска, столицы Омеядов) плодотворно пытался найти точки соприкосновения между исламом и христианством. В начале ХП в. одним из многочисленных его продолжателей в этом поиске был Фридрих П Гогенштауффен, император Священной Римской (германской) империи и король Сицилии, признанный как крупный учёный в мусульманском Египте и других странах Ближнего Востока.
На становление гражданского содержания мусульманского права не могла не оказать влияние еврейская философская мысль античности и раннего средневековья (см.: Пэн С. Моисей Маймонид, его жизнь и деятельность. - Одесса, 1896). Две родственные цивилизации жили бок о бок на Востоке; одна - мусульманская, имела свою мощную государственность, другая - иудейская, жила как бы в её климате. В этой связи заслуживает специального упоминания Моше бен Маймон (Моисей Маймонид - “Рамбам”). Учёный известен в арабо-исламском мире как Абу Имран Муса бен Маймун ибн Абд Алла аль Куртуби (1135-1204) родом из Кордовы (аль-Андалус, мусульманская Испания), живший и творивший в Каире, где он был врачом султана и главой, судьёй иудейской общины. Его новаторский, по тем временам, тезис о завершённой, иначе неизменной традиции и нормах повседневного пользования, подлежащих усовершенствованию, был сформулирован в капитальном труде “Комментарии к Мишне” (“Мишна” - ранний свод Талмуда, который представляет собой изложение основ гражданского, семейного и религиозного права иудеев).
Подобное понимание является очень близким к доктрине ханафитского мазхаба (правовой школы) суннитского толка ислам. А если обратиться к понятию о “золотой середине” из трактата “Восемь глав”, то можно обнаружить влияние на бен Маймона нашего великого земляка - мыслителя аль-Фараби с его представлениями об устройстве идеального города. Этого учёного ибн Маймон ставил выше среди всех последователей Аристотеля.
Особенно интенсивно происходило взаимодействие правовых цивилизаций там, где немусульмане (христиане, зороастрийцы, индуисты, буддисты, иудеи) оказывались подданными мусульманских государств. Они выплачивали особый налог - джизью и, проявляя уважение к исламу, приобретали правовое положение "зиммиев" (покровительствуемых). На них также распространялись имущественные разделы шариата, если они обращались в суд казиев или судились с мусульманами. О равенстве тут говорить не приходилось. Но постепенно формировались всё же некоторые границы минимума прав, необходимых для налогоплательщиков. Пример тому - Индия при мусульманской династии Великих Моголов - Бабуридов, основанной выходцем из Мавераннахра - Мухаммадом Захридином Бабуром. Выдающийся литературный и политологический труд шаха Бабура "Бабур-намэ" насыщен мыслями и фактами, отражавшими его стремление учитывать правовые обычаи населения завоёванной Индии как основную предпосылку государственного порядка и стабильности.
О таком существенном признаке правовой цивилизации как способность к взаимодействию говорит исторический опыт контактов тюркских народов Евразии с правовыми нормами Московской Руси - Российской Империи. Относительно широкое знакомство с шариатскими нормами впервые пришло на Русь в ХIY в., когда она был улусом (вассальной частью) ставшего мусульманским государства Джучидов (Золотой Орды). Собственно говоря, первоначально это было нестройное сочетание норм "Ясы" Чингиз-хана с частично воспринятыми нормами шариата. Ещё раньше познакомились с имущественными нормами шариата русские купцы, активно торговавшие с Хорезмом и Персией (Ираном).
Завоевав Казанское, Астраханское, Сибирское (Белая Орда), Крымское ханства, Россия получила к началу ХIХ в. миллионы мусульманских подданных. Характерно, что царь Московский и всея Руси Алексей Михайлович (отец Петра I) подтвердил особыми указами привилегии присягнувшего ему мусульманского духовенства и законоведов, в том числе их право изготовлять собственные шариатские сборники.
В конце ХYШ в. в Казани Императорским рескриптом (именным указом Екатерины П), по просьбе высшего органа управления Русской православной церкви - Священного Синода, была учреждена Духовная семинария и Миссия святого Гурия, нацеленные на распространение христианства среди народов Поволжья и Сибири, так называемых язычников, а также людей, в той или иной степени уже причастных к исламу. Эти религиозные учреждения были вынуждены знакомить своих питомцев и миссионеров с Кораном и шариатом, как правило, в первоисточниках. Изучались они в кадетских корпусах в Казани, Оренбурге, Омске, где готовили из детей дворян младших офицеров.. Казань являлась центром издания мусульманских правоведческих трудов для территорий империи и сопредельных тюркоязычных стран. Многие из сочинений, популярных среди законоведов в Бухарском эмирате, Хивинском и Кокандском ханствах, а затем в Туркестанском крае в составе империи и даже в мусульманской Кашгарии (ныне -Синцзян-Уйгурский автономный район КНР), издавались в Казани. Большую издательскую работу здесь по популяризации ислама на татарском и русском языках вёл в 30-50 годы ХIХ в. Мирза Казембек, в христианстве - Александр.
Изучение исламской культуры и права стали особенно заметным явлением в жизни российского государства в процессе колонизации Туркестанского края и расширения контактов с Афганистаном, Восточным Туркестаном (Кашгарией), Персией (Ираном). Военное министерство Российской Империи, которое управляло Туркестанским краем, создало в Ташкенте "школу" восточных языков для подготовки колониальных военных и чиновников. В "школе" также обучали коренных жителей края, готовили из их числа вспомогательный персонал для колониальной администрации и переводчиков для армии. Это учебное заведение объединило высококвалифицированных специалистов, в последствии - подготовивших к изданию на русском языке переводы и оригинальные исследования по шариату и исламоведению. И они до настоящего времени не потеряли научного и познавательного значения. При гражданском управлении генерал-губернатора Туркестанского края и управлениях военных губернаторов областей были штатные консультанты из числа исламских законоведов.
Более ста книг по исламоведению изданы за счёт казны за 50 лет существования Туркестанского края. Среди них - "Опыт систематического изложения главнейших начал Шариата, применяемых ныне в коренных областях Туркестанского края", изданный в Ташкенте в 1909 г. В нём - 126 страниц, явившихся результатом исследования юридического быта населения. Этим исследованием руководил в ходе своей ревизии края сенатор, гофмейстер Императорского Двора граф К.Пален. Огромный труд проделал русский законовед П.Цветков, подготовивший трёхтомное издание "Мусульманское право. Шариат и суд": Перевод применяемого в Оттоманской Империи Гражданского Свода ("Мэджеллэ"). Выдающимся знатоком языков, наречий и этнографии края В.Наливкиным систематизирован и издан в Санкт-Петербурге в 1899 г. "Сборник материалов по мусульманству", составленный по распоряжению генерал-губернатора С.Духовского. Этот труд был проникнут глубоким уважением к правовой культуре и цивилизации мусульман, развенчал бытовавшие в европейской интеллектуальной среде предрассудки. Любопытно, что колониальные власти Алжира тогда запросили эти исследования через французское посольство в Санкт-Петербурге.
Помимо всех колониальных расчётов, основательное изучение исламского права имело большое культурное значение. Европейцы, а также образованная часть россиян, увидели, что мусульманское общество живёт по чётким непротиворечивым правовым нормам систематизированного права. Иначе говоря, имеет место особая правовая цивилизация, выдержавшая несколько испытаний завоевателями, сумевшая оказать и на развитие завоевателей определяющее воздействие. Значительное число норм шариата, при всём их своеобразии, воспринималось уже тогда как общечеловеческие, имели сходство с историей права народов Европы. Барон Торнау, крупный российский исламовед середины ХIХ в. обращал внимание на то, что "опыт управления мусульманскими народами подтвердил всю практическую важность ознакомления с системой их законоведения".
После 1917 г. произошла усечённая, в советской форме, европеизация права. В период с 1922 по 1928 гг., когда решалась судьба советской власти в регионе, по семейному праву допускалась деятельность казийских (шариатских) судов, признавались гражданские права и функции исламских законоведов, лояльно относившихся к советской власти. Сохранялись, правда, в очень ограниченном количестве медресе, где продолжалась подготовка мусульманских правоведов. Ещё в начале 30-х годов в Ташкенте, не говоря об отдалённых кишлаках (сёлах), люди обращались в неофициальном порядке к казиям и ишанам (наставникам религиозных братств суфийского типа) за решением семейных проблем, раздела имущества на основе шариата. По политическим, идеологическим, социальным мотивам тогда-то шариату и его хранителям, мусульманским правоведам, был объявлен смертный бой.
Нельзя повернуть вспять "Реку Времени", нельзя вернуть гражданское, современное общество в эпоху господства норм шариата. Нет этого в таких бесспорно прогрессивных странах исламской культуры как Египет или Турция. Каждый народ исламской культуры суверенен в своём восприятии того общего, что она несёт Человечеству.
Шариат - явление, безусловно, конкретно историческое. Вряд ли его нужно в современном обществе возводить в абсолют, трактовать буквально. Это будет противоречием с самой прагматической философией шариата, где дух возвышается над буквой, новое не отвергается, а согласовывается с известным. Было бы разумно учитывать примирительный опыт регулирования определённых сфер гражданских отношений шариатом при строительстве правового общества в независимом Узбекистане.
Такие подходы уже складываются. Взять, к примеру, приоритет семьи и социальной поддержки (в духе садака - добровольного дара нуждающимся). Или понимание земли как высшей собственности всего государства и народа, которой пользуются люди. Ещё со времён халифов Аббассидов (первым поступил так ал-Мансур) кади - судья был выведен из-под воздействия местных властей. Ныне эта традиция, направленная на независимость судей, в современной форме воплощена в пункте 11 статьи 93 Конституции Республики Узбекистан: "Президент Республики Узбекистан ... назначает и освобождает от должности судей областных, районных, городских и хозяйственных судов".
Размышление о творческом применении комментаторских традиций фикха представляет интерес для поисков путей надёжной судебной реформы. И тут возрастает интеллектуальная роль Верховного Суда, Министерства юстиции. Воплощением определяющей роли правоведов по самым ответственным проблемам государственности, так характерной для правовой культуры исламского мира (вынесение заключений о соответствии - фетв), может рассматриваться Конституционный Суд Республики Узбекистан.
Конституционная реформа высшего законодательного органа - учреждение Олий Мажлиса (Высшего Собрания),т.е. национального парламента, возрастание консультативной, оценивающей (экспертирующей) роли органов представительной власти на местах, советов народных депутатов - всё это обостряет необходимость восстановления традиций правового обеспечения государственной власти. И парламент, и советы народных депутатов, во-первых, нуждаются в правоведах в своём составе; во-вторых, в официальных консультантах и экспертах-правоведах; в-третьих, в привлечении высококвалифицированных и не состоящих на государственной службе юристов для подготовки правовых заключений.
В традициях исламского правоведения была деятельность своеобразного неформального объединения законоведов - "уламы". Оно проводило дискуссии, рецензирование, выдвигало по просьбе правителей кандидатов для занятия должностей судей или давало заключения по разночтениям в решениях между факихами. Словом, научно-практическое или, лучше сказать, творческое сообщество юристов. Что-то из такого примера можно заимствовать.
Для выбора правильного пути развития современной правовой культуры в Узбекистане могут быть плодотворными взгляды таких видных представителей движения исламских интеллектуалов "Нахда" (Возвышения) как реформаторы мусульманской идеологии, шариатского законодательства и судопроизводства - афганец Джемаль ад-Дин аль-Афгани (1839-1897), египтянин Мухаммад Абдо (1849-1905), индиец Мухаммад Икбал (1873 или 1877-1938). Они стремились соединить достижения восточной и западной правовых цивилизаций через потребности исламского общества. В борьбе с консерваторами имам аль-Афгани особенно часто обращался к трудам нашего земляка Абу Али ибн Сино (Авиценны), который был не только величайшим медиком, но и крупным философом. Абдо являлся муфтием Египта, т.е. имел право издавать религиозно-правовые заключения по всем вопросам шариата. Его тезис о равенстве прав мужчин и женщин - ныне отражён в статье 46 Конституции Республики Узбекистан. Такая норма находится на уровне самых передовых общепризнанных в мире стандартов права.
Узбекистан поэтапно входит в отношения рыночной экономики, что требует отработки соответствующих правовых норм и анализа опыта праворегулирования в мусульманских обществах в период крупных реформ. Тут нельзя пройти мимо примеров Турции, не только при Кемале Ататюрке или после него, но и предшествующей эпохи. В первой книге подготовленного в 1869-1877 гг. гражданского и процессуального кодекса Османов "Маджаллат ал-ахкам ал'адлийа" определена сущность, структура, механизмы, условия продаж, правила ценообразования и передачи товара от продавца к покупателю. В книге второй можно познакомиться с правовым обоснованием найма недвижимого и движимого имущества, работника. В книге третьей сказано о поручительстве по имущественным отношениям и сделкам, в четвёртой - о переводе долга, в пятой - о залогах, шестой - о доверенных на хранение вещах. В десятой книге говорится о коммерческих и соседских товариществах. Среди многих вопросов, интересных, с точки зрения правоведа, здесь выделяется проблема правового формирования этики торговых и трудовых сделок, коммерческих отношений. Это как раз то, на отсутствие чего нередко жалуются наши современные предприниматели и сограждане.
Правосознание в обществах, где сильна традиционная духовность (к ним относится Узбекистан), всё же подвержено воздействию новых социальных и политических условий. Приведём простой житейский пример из наблюдений в узбекской махалле. Когда в молодой семье возникают острые конфликты, супруги часто считают их непреодолимыми и спешат в государственный суд для того, чтобы оформить развод. Как правило, после некоторых промедлений развод им даётся в соответствии с нормами закона. Так ли часто нужен он на самом деле по большому психологическому счёту? "Нет!" - полагают аксакалы (старейшины) махалли, которые, с согласия конфликтующих семейных пар, вели с ними примирительные беседы. Старейшины, убеждая, взывали к Корану, Хадисам, Сунне, стихийно, в силу мудрой народной интуиции в своих рассуждениях приближались к нормам семейного права, отраженных в "Хидае".
Так почему бы, с доброго согласия жителей, в махаллях не попробовать создать для разбора семейно-бытовых конфликтов "совестные суды", использующие как традиции шариата, так и современные ориентиры семейного права, гарантирующие равенство прав супругов, интересы детей? Естественно, что это - не религиозный суд, так как тут не обсуждаются вопросы вероисповедания.
Какими принципами было бы полезно, на наш взгляд, руководствоваться в современных подходах к социальным составляющим исламского права? Чтобы глубже осознать такую задачу, обратимся к точке зрения халифа Омара, обосновавшего требование об аналогии (выводу по сходству) в случае отсутствия нужного указания в Коране или Сунне. Также признаётся право судьи на пересмотр прежнего, ошибочного решения. Большую пользу в отработке взаимодействия правовой современности и традиционности даёт изучение 99 норм-принципов правоведения и правоприменения, закреплённых в уже упоминавшемся труде "Маджаллат ал-ахкам ал'адлийа". В силу исламской правовой традиции ал-фикх - право, как норма, не только может, но и должно быть творчески доработано в духе потребностей времени и конкретных условий. Что это означает применительно к становлению национальных правовых систем?
А то, что философию шариата следует рассматривать как важнейшую предпосылку становления национальных правовых систем. Никто не может отрицать неравномерности развития конкретных стран мусульманской культуры. Следовательно, трансформация, адаптация наследия шариата и подходов к его применению не только не противоречит, но соответствует традициям исламской правовой цивилизации и государственно-национального прогресса. Складывающуюся в независимом Узбекистане правовую культуру нельзя отделить от арабо-исламской культуры шариата, которая по своей сути не только религиозно-правовая, но и социально-регулятивная в широком смысле.
Взаимовлияние и взаимодействие различных правовых культур и традиций существовали всегда и всюду, будучи одним из источников обогащения провопонимания и духовного мира человека. В этом смысле правовая культура ислама испытала мощное влияние гуманистических социальных норм зороастризма, иудейского семейного права, римского гражданского права и кодекса византийского императора Юстиниана I в регулировании торгово-экономической деятельности. В более поздние эпохи исламская правовая культура Мавераннахра испытала воздействие через монгольское владычество правовой "школы" Китая, конфуцианских подходов к праворегулированию. Не прямым, но достаточно заметным для практики вынесения решений по имущественно-экономическим вопросам в конце ХIХ - начале ХХ вв. стало влияние российского колониального права. Нельзя отрицать и того, что в какой-то мере право советского периода в Узбекистане в 60-80-е годы содержало некоторые попытки учитывать менталитет и обычаи народа.
Но только наступивший с 1991 г. период государственной независимости способен возродить отечественную правовую цивилизацию, которая соответствует новому правовому пространству - полной суверенности страны. Среди юридической общественности, в частности, и всей общественности страны существует твёрдое убеждение, что светское право является важным условием прогресса государства и общества.
Видимо, нуждается в дополнительном научном осмыслении ранее устоявшаяся концептуальная установка о неразрывности исламской теологии и права в исламском обществе. Выскажем несколько предварительных соображений.
Первое: этот вывод имеет безусловную объективность, если он основан на историческом опыте.
Второе: реален, если он относится к современному исламскому обществу традиционного типа и исламскому государству.
Третье: безусловна неразрывность теологии и теологического права.
Четвёртое: значительным, хотя далеко не абсолютным, единством, в обществах исламской культуры обладают исламская теология и моральное право, т.е. этика.
Пятое: в современном светском демократическом государстве исламской культуры имеет место разгосударствление личности и общества, процесс их гражданского становления, что предполагает разведение религии и гражданского права. Но отнюдь не противопоставление, ибо тут заключён фактор огромного риска для стабильности и согласия. Напротив, духовная гармония при условии самостоятельности вероисповедания и светского права - один из современных путей реформирования, обновления обществ исламской культуры, который востребован в Узбекистане и других странах Центральной Азии.
Размышляя о факторах, стимулирующих применение правовой философии шариата на обыденном уровне, нельзя не упомянуть такой как миграция в 80-е годы из кишлаков (традиционных деревень) в малые и крупные города. Горожане первого поколения используют традиционные этические нормы шариата для саморегулирования своего поведения и социально-психологической самозащиты в непривычной среде. Урбанизация привела к возрождению потребности в собственном
национально обоснованном образе жизни. Не имея книжного представления о шариате, люди, испытывающие такую потребность, стали пользоваться устной шариатской традицией, идущей от религиозно настроенных стариков, сохранившейся в некоторых семьях потомственных ходжей, ишанов, сайидов (потомков Пророка Мухаммада). Интерес к шариату был в советский период, особенно на его закате, формой протеста против господствующей идеологии.
Надлежащие условия для изучения религиозных аспектов шариата имеются в Ташкентском исламском институте имени Имама аль-Бухари, медресе Мир-Араб в г.Бухаре, которое выполняет функцию исламского университета, многочисленных религиозных школах при мечетях. Религиозные общины проводят конкурсы на знание общеупотребительных норм шариата. Религиозное праворегулирование составляет основу повседневной жизни мусульманских общин в их внутренней вероисповедной практике. Направляется фетвами (заключениями) Духовного управления мусульман Мавераннахра. [Оно избирается курултаями - съездами представителей мусульманских общин из числа наиболее образованных и авторитетных священнослужителей и исламских законоведов].
Исламское просвещение пользуется уважением среди населения, но охватывает регулярными занятиями сравнительно узкий слой. Значительное большинство людей осваивает национальные нормы поведения, восходящие к мусульманскому праву, в семье и среде ближайшего общения в махалле. Отрадно, что полностью исключены принуждение и категоричность, в чём ярко проявляются особенности национальной психологии и правосознания узбеков.
Труды, объединённые общим понятием "шариат", являются выдающимся памятником духовной культуры Востока, и должны изучаться прежде всего в рамках юридического образования и науки, культурологии, социологической истории, философии, этики, религиоведения. И обязательно с позиций прогресса, человечности и цивилизованности.
Думается, что культурный человек в современных независимых государствах Востока не может не иметь достаточно глубокого представления об основных нормах шариата, как одного из столпов культуры и цивилизации. Вне него трудно достоверно понять менталитет коренных наций и его воздействие на живущие рядом национальные группы, меньшинства. Восприятие норм исламского права как норм нравственности характерно для узбеков на их Родине в конце ХХ в. Такой подход обогащает само понимание возможностей шариата, раскрывает его неформализированные функции в светском государстве и обществе.
Мусульманское право стало ныне предметом светского изучения в Ташкентском государственном юридическом институте, в Академии Министерства внутренних дел. Появились первые кафедры мусульманского правоведения, вышли учебные пособия. Для методологии научных исследований и преподавания характерен как отказ от европоцентризма, негативного отношения к исламскому праву, что было присуще советскому периоду, так и непринятие идеализации, апологетики. Научное мусульманское правоведение в светском учебном заведении строится на принципах аналитических и цивилистических подходов. Оно функционально, т.е. направлено на раскрытие истоков народного правосознания и правовой цивилизации ислама. Полагаем, что вне научного мусульманского правоведения нельзя плодотворно возрождать национальную культуру и духовность. И здесь вряд ли можно ограничиться каким-то одним-двумя подходами, нужна целостность - социально-историческая и историко-религиоведческая, а также правоведения, философии и логики права, государственного, уголовного и гражданского права.
Требуется тезариус - единство понятийных подходов к терминологии, сущность и содержание которой не осталось неизменной при постоянстве самих терминов. Вряд ли современный арабский термин "джамахирия" для обозначения государственного строя (отюркреченная редакция: "джумхурият") полностью адекватен термину "республика" как самостоятельному типу государственного устройства. При подготовке проекта Конституции Узбекистана после обстоятельных дискуссии был отобран международный государственно-правовой термин "республика", который закреплён в Основном Законе.
Обращаясь к проблеме возрождения исламских правовых традиций, нельзя не учитывать и другой сложнейшей проблемы - стыковки правовых систем современности. Вне такой относительной общности сложно интегрировать Узбекистан в мировые экономические системы, правовое пространство, достигать взаимопонимания в сферах прав человека и демократии.
Общечеловеческие принципы законности, справедливости и согласия, составляющие важнейшие механизмы шариата, общепризнаны в современной правовой культуре Узбекистана. Они нашли воплощение в первой Конституции Республики, включены в концепцию ("пять принципов реформ"), разработанную и осуществляемую Президентом страны Исламом Каримовым.
Обобщая, выскажем вывод, обоснованный значимостью исламского правоведения и правосознания для истории, культуры, государственного строительства в современном Узбекистане. Одним из приоритетных аспектов углубления и развития его государственной независимости является возрождение подлинно гуманистических культурологических ценностей ислама, правовой философии шариата.
Правовая культура народов Мавераннахра производна от его цивилизации, общей и государственной культуры, морали народов. Вечно живая культурная традиция, частью которой является правовая традиция, действует не только в сфере официальной государственности, но и в сфере морального регулирования в национальной и народной средах общения. В этом есть величие культурно-исторической и правовой традиции народов Мавераннахра.
Современный Узбекистан, как явление цивилизации и культуры, воплощает в себе опыт развития государственности, начиная с доисламских - античной Согдианы, Бактра и Хорезма, мусульманских государств Саманидов, Караханидов, Хорезмшахов, Темура и Темуридов, весь исторический опыт древнего народа и его вековечную мечту о своём государстве, а также современную практику государственного строительства в независимой стране. Узбекское государство и право неразрывно объединяют единство общечеловеческого и национально-государственного, духовного и интеллектуального, традиционного и обновленческого начал. Они развиваются в соответствии с духовным потенциалом цивилизации, насчитывающей не менее трёх тысяч лет. И всё это создаёт мощный импульс для перехода к новому качеству общественной культуры, в которой правовая система занимает приоритетное место.