Семенов А.А. обратил внимание еще на одну проблему, которую ставит мавзолей Гур-и Эмир. Находящиеся в нем нефритовое надгробие Амира Темура, его надгробная плита в склепе, а также надгробие Мираншаха содержат весьма примечательный текст родословной рода Сохибкирана. Согласно нему род Темура восходит к амиру Бузанджиру, о котором здесь говорится: «…И не был известен отец у сего благородного, исключая того, что его мать [была] Аланкува. Сообщается, что она … зачала его от света [который] проник к ней через горнюю дверь и предстал перед нею в образе совершенного человека. Он рассказал, что он – из сыновей повелителя правоверных ‘Алия, сына Абу Талиба; и неоднократно подтверждают ее [Аланкува] притязания на него [сына ‘Алия] ее благородные потомки, во все времена победители над всеми» ([5],C.57-58).
      То, что в этой родословной Темуриды претендуют на происхождение от Борджигинидов (потомков Аланкува), считающимися среди монголов священным правящим родом, хорошо соответствует традиционным представлениям об этой семье. Самой выдающейся фигурой Борджигинидов являлся Чингиз-хан – основатель ханского рода. Амир Темур и его потомки, не являвшиеся чингизидами, для легитимизации своей власти использовали любую возможность связи с потомками Чингиз-хана (подставные ханы, браки с чингизидскими принцессами). Но в тексте родословной есть и другой принципиальный аспект. Здесь Темуриды связывают себя с Али, претендуя на сейидское достоинство, и, определенно декларируя свои шиитские симпатии.
      По чьему указу была выбита в камне такая версия темуридской родословной? Кто из потомков Темура решился на подобные утверждения? Похоже, что при Сохибкиране такая точка зрения еще не имела официального оформления. На памятной плите, установленной Амиром Темуром в мавзолее Ахмада Йассави, приведена только сокращенная версия родословной, не содержащая информации ни об отношении к Борджигинидам и не о связи с шиизмом. В «Муджамал-и Фасихи», написанным Фасихи ал-Хафави - одним из чиновников Шахруха, текст родословной Темуридов ограничивается перечислением списка предков до Аланкува (Алан Тава-хатун) без упоминания об Али ([2],C.59).
      С другой стороны, известно, что нефритовое надгробие Амира Темура в мавзолее Гур-и Эмир было изготовлено при Улубеке, о чем содержится упоминание на торцевой части этого камня. Тогда будет правильным предположить, что именно Улугбеку и принадлежит эта версия родословной. При нем могла быть изготовлена и установлена в склепе соответствующая плита для Амира Темура. Напомним, что перезахоронение Мираншаха в Гур-и Эмир также было произведено во время правления Улугбека. Возможная шиитская ориентация Улугбека хорошо согласовывается с информацией о признании им духовного наставничества со стороны Касим-и Анвара, известного своими шиитскими взглядами.
      Отметим в этой связи еще одно архитектурное свидетельство шиитского влияния в эпоху Темура и темуридов. К концу 14- началу 15 века относится безымянный мавзолей в ансамбле Шахи-Зинда в Самарканде, сооруженный мастером Несефи. Его имя свидетельствует, что он уроженец Несефа – города, с начала 60-х годов 14 века входившего в сферу политического влияния Темура. Так вот на его портале находится изображения 8-конечных звезд, в которые вписаны имена 12 шиитских имамов. Здесь же в Шахи-Зинда рядом с михрабом мечети у мавзолея Кусам-ибн-Аббаса вмонтирована мраморная плита с текстом родословной, аналогичным тексту на надгробии Темура в Гур-и Эмире. По мнению Шишкина В.А. это часть надгробной плиты с погребения одного из Темуридов ([3], C.45-49).
      Если признание шиизма Улугбеком имело место, то это не исключение среди темуридов. Так в правление Султана Хусейна (1468-1506) вблизи Балха было учреждено культовое место – «могила» Али. В присутствии правителя и его сановников этот мазар был признан подлинным и по его велению здесь был сооружен величественный мавзолей, давший название городу Мазар-и Шариф (Священный Мазар). Отметим также, что позднее и Бабур не имел никаких идеологических проблем в контактах с шиитами, когда в борьбе с шейбанидами привел в Мавераннахр войска шиитской династии Сефевидов.

      Среди памятников архитектуры Амира Темура наиболее многочисленную группу составляют мавзолеи суфийских шейхов, что характеризует лидирующую роль суфизма в религиозной жизни Мавераннахра во второй половине 14 века. По меткой характеристике Тримингэма Дж.С. в это время «Гробница, а не мечеть выступает как символ ислама» ([8],C.64). Культ суфийских шейхов как мусульманских святых стал иметь при Амире Темуре государственное значение. За годы правления по личному указанию Сохибкирана были построены:
     - мавзолей шейха-суфия Шамс ад-дина Куляла - начало 70-х годов 14 века, Кеш (Шахрисябз);
     - мавзолей шейха Нуриддина Басира (Кутби-Чахар-духум), начало 70-х годов 14 века, Самарканд;
     - мавзолей шейха Зайн ад-дина Куйи Арифани, конец 14-начало 15 века, Ташкент;
     - мавзолей шейха Бурханиддина Сагарджи (Рухабад), 80-е годы 14 века, Самарканд;
     - мавзолей-ханака Ахмада Йассави, конец 14 века, Йассы (Туркестан);
     - мавзолей шейха Занги-аты и его жены Амбар-биби, конец 14 – начало 15 века, область Ташкента.
      Бросается в глаза предпочтение отданное Сохибикираном представителям двух суфийских тарикатов - «сухравардийа» (Нуриддин Басир-Зайн ад-дин Куйи Арифани – Бурханиддин Сагарджи) и «йассавийа» (Ахмад Йассави – Занги-ата). Возможно эти два учения образовывали в Центральной Азии единое духовное поле, где в кочевой среде на первое место выходили идеи «йассавийа», а в городской – «сухравардийа». Не случайно в письменных источниках содержится множество свидетельств о связи идей «йассавийа» с учением Сухраварди и даже ученичестве Ахмада Йассави у шейха Шихаб ад-Дина Сухраварди. При этом тюркская кочевая аристократия, на которую опирался Сохибкиран, и которая составляла основу его имперского двора, скорее всего, была «йассавитами».
      Показательно также, что среди суфийских шейхов, чья память была почтена Амиром Темуром сооружением мавзолея отсутствуют представителя двух других среднеазиатских тарикатов: «кубровийа» и «хаджаган-накшбандийа». Это может означать, что традиции этих тарикатов не находили поддержки при дворе Сохибкирана. В отношении «кубровийа» мы имеем эпизод, когда около тысячи суфиев этой традиции, спасаясь от войск Амира Темура, эмигрировали в Кашмир, где в итоге возникла одна из ветвей этого тариката - «хамаданийа». Не могло не вызывать подозрительности признание «кубровийа» во враждебных Амиру Темуру Хорезме и Золотой Орде. Мавзолей основателя этого тариката Наджмиддина Кубро в Куня-Ургенче почитался в этих государствах как одна из главных святынь. Археологические данные не подтверждают предположение о сооружении Темуром мавзолея последователя Кубро шейха Сайфиддина Бохарзи в Бухаре.
      Идея об оппозиционнности «хаджаган-накшбандийа» неожиданной. Поздние темуриды в 15 веке , а за ними и шейбаниды в 16 веке, отдавали однозначное предпочтение «накшбандийа». То же, обычно, имелось ввиду и в отношении Амира Темура. Так Рахманалиев Р. утверждает: «Религиозная вера Тамерлана … была близка к суфийской традиции, и в этом вопросе он, очевидно, принадлежал к суфийскому ордену Накшбандийа» ([7], C.157). Но, приняв точку зрения «Сохибкиран – сторонник «хаджаган-накшбандийа», мы входим в противоречие с данными архитектурных «первоисточников». Почему великий строитель Амир Темур практически ничего существенного не построил в священной для мусульман Бухаре - месте жития и проповедей Баха ад-дина Накшбанда? Почему Амир Темур, переживший Накшбанда на полтора десятилетия, не счел возможным создать над его могилой мавзолея? Это было сделано только через полтора века при шейбанидах.

      Из предложенной выше схемы суфийских предпочтений Амира Темура как бы выпадает мавзолей шейха Шамс ад-дина Куляла в Кеше. Письменные источники вполне определенно указывают на этого человека как на фигуру, вдохновившую Амира Темура, вложившую в его сознание идею предназначения как властителя мира.Он упоминается как Шемс ад-дин Кулар (или Кулал) в "Зафар-наме" и как Шемс ад-дин Фахури у Араб-шаха ([6], C.57). Сохибкиран и его отец Мухаммад Тарагай считаются мюридами шейха Куляла. Он был духовным наставником молодого Темура, и, вероятно, поддержал его в первые годы политической карьеры.
      Но этого же человека как Амира Куляла включают в цепочку преемственности «хаджаган-накшбандийа» как непосредственного предшественника Баха ад-дина Накшбанда. Согласно «Макамат-и Амир Сайид Кулал», написанного Шихаб ад-дином ибн бинт-и Амиром Хамзой в 15 веке Сайид Кулял родился в селении Сухари под Бухарой. Возникает противоречие: Амир Темур был воспитанником лидера суфийского братства «хаджаган» (будущего «накшбандийа»), а в годы правления проигнорировал интересы этого братства. Проблема разрешается, если допустить, что речь идет о разных людях.
      Действительно, по другим сведениям Шамс ад-дин Кулял был родом из Карши, здесь он жил и проповедовал. Значительную часть жизни шейх Кулял прожил в Кеше. В "Тузукат (Уложении Темура)" имеется свидетельство о том, что уже в 1365 году Амир Темур и Эмир Хусейн вместе посетили могилу Шамс ад-дина Куляла: "Поскольку я не доверял ему, то повел его к мазару ходжи Шамсуддина и поклялся ему в дружбе. Он тоже клятвенно обещал мне не предпринимать каких-либо действий, противоречащих нашему уговору" ([1], C.45). В тексте "Уложения Темура" после эпизода с угрозой казни около 1362 года Амир Темур перестает обращаться к своему Пиру за советом и отныне узнает свою судьбу, только гадая на Коране. Возможно это также отражает факт ухода из жизни его духовного наставника в начале 60-х годов. Годом же смерти Амира Куляла считается 1371 год и похоронен он в родном селении Сухари.
      Шейх Кулял и его ученики, вопреки правилам «хаджаган», занимались в основном внешним созерцанием, то есть медитировали в голос. Источники сообщают, что Шамс ад-дин Кулял читал духовную и светскую литературу, знал философию Платона и Аристотеля, писал суфийские трактаты. Стоит задуматься над напрашивающейся параллелью: Александр Македонский имеет в юности наставником великого философа Аристотеля, а Амир Темур имеет наставником шейха Куляла, хорошо знакомого с греческой философией. Вероятно духовной традиции, идущей от Шамс ад-дина Куляла, следует приписать и появление на мавзолее младшей сестры Сохибкирана – Ширин-бек-ага, скончавшейся в 1386 году изречений, приписываемых Сократу: «Человек в этом мире огорчается всеми его обстоятельствами» и «Поистине люди в этом мире подобны птицам радующимся…этот мир подобен силку с помещенной в ней приманкой» ([3], C.26).