7 Улугбек при жизни отца был только временным гостем при дворе главы империи и не принимал непосредственного участия в решении вопросов, касавшихся всего государства, в том числе и вопроса о престолонаследии, который для него, как для старшего сына Шахруха, имел еще больше значения, чем для других Тимуридов. Шахрух дожил до еще более преклонного возраста, чем Тимур, но при нем не было, как при Тимуре открытого объявленного наследника престола. Любимцем царицы Гаухар-Шад был сын Байсункара Ала ад-дауля, родившийся 17 июня 1417 г.803; но открыто объявить его наследником царица не могла из страха перед Улугбеком и его сыном Абд ал-Лятифом, представлявшим в Герате интересы своего отца. Кроме того, кандидатом на гератский престол считался сын Шахруха Мухаммед-Джуки, правитель Балха, родившийся в 1401 или 1402 г.804. Шахрух «втайне»805 желал назначить своим наследником этого сына, но его мать Гаухар-Шад, в руках которой была действительная власть, не допускала его даже к делам дивана, в решении которых принимали участие Ала ад-дауля и Абд ал-Лятиф806. В 1444 г. в Герате ждали смерти Шахруха, которого постигла тяжкая болезнь; Мухаммед-Джуки поспешил из Бадха в Герат и там узнал, что по настоянию царицы начальник военных сил Джелаль ад-дин Фирузшах принес присягу Ала ад-дауля как наследнику807. Против ожидания Шахрух выздоровел, тогда как Мухаммед-Джуки в том же году (848/1444-45) умер. С преждевременной присягой, может быть, более связана немилость, постигшая в том же году Джелаль ад-дина Фирузшаха и его сына, к которому после смерти отца перешла должность начальника войска808. Как показывают дальнейшие события, вопрос о престолонаследии и после 1444 г. оставался открытым; по-прежнему не решались открыто объявить Ала ад-дауля будущим главой империи и этим нарушить права Улугбека, старшего и в то же время единственного оставшегося в живых из сыновей Шахруха.
В 1446 г. престарелый государь снова предпринял поход на запад, где молодой царевич Султан-Мухаммед, сын Байсункара, восстал против своего деда, захватив Хамадан и Исфахан, и осадил Шираз809. Ала ад-дауля остался в Герате; Гаухар-Шад и Абд ал-Лятиф вместе с Шахрухом находились при войске. В Западной Персии Шахрух не встретил сопротивления; Султан-Мухаммед бежал в горы; виновники восстания были жестоко наказаны810; по настоянию Гаухар-Шад, благочестивый Шахрух велел казнить в Саве несколько сейидов – мера, на которую не решились бы ни Тимур, ни Улугбек; проклятием сейидов в последствии объясняли гибель потомства Шахруха811. Во время пребывания в зимней савке Шахрух снова заболел и в воскресенье 12 марта812 умер. Гаухар-Шад предложила Абд ал-Лятифу принять начальство над войском, желая этим угодить Улугбеку; Абд ал-Лятиф, тотчас отправивший гонца к своему отцу, покинул правое крыло, где находился раньше, и стал у главного знамени; со своей стороны Гаухар-Шад тайно отправила гонца к Ала ад-дауля в Герате. Улугбек тотчас после получения этого известия собрал войска и двинулся к Аму-Дарье; по словам Абд ар-Раззака, он находил, что к нему должны перейти все земли Шахруха, как к единственному оставшемуся в живых из его сыновей813, т.е. не признавал никаких прав за своими племянниками. Еще раньше Улугбека через Аму-Дарью переправился с войском сын Мухаммеда-Джуки, мирза Абу Бекр. После смерти Мухаммеда-Джуки Балхская область была поделена между двумя его сыновьями814, Мухаммед-Касимом и Абу Бекром; первому, родившемуся в 1422 г.815, достался Балх, второму, родившемуся 18 ноября 1427 г.816, - земли к северу от Аму-Дарьи: Хутталян, Архенг и Сали-Сарай; После смерти Шахруха он захватил также удел брата: Балх, Шапурган, Кундуз и Баглан. Улугбек вызвал молодого царевича в свой лагерь и обещал выдать за него свою дочь; в лагере будущего тестя Абу Бекр будто бы был изобличен в каких-то коварных намерениях; его отправили в Самарканд и заключили в цитадель, в замок Кöк-сарай, где впоследствии умертвили его по приказанию Улугбека817. Улугбек переправился через Аму-Дарью и занял Балх. В это время до него дошли известия о неудаче Абд ал-Лятифа.
Приняв начальство над войском Шахруха, Абд ал-Лятиф должен был выдержать борьбу с мятежными элементами. Абу-л-Касим Бабур, сын Байсункара, родившийся в 1422 г.818, и Халиль-Султан, сын Мухаммед-Джехангира от дочери Шахруха, отделились от войска, разграбили орду-базар, т.е., вероятно, главный обоз армии819, и бежали в Хорасан; в остальной части войска Абд ал-Лятиф восстановил дисциплину несколькими казнями и на третий день после смерти Шахруха повел войско на восток; Улугбек предполагал, что он с западной границы Хорасана820 двинется на север (через Неса и Абиверд), приведет войско в Самарканд и привезет туда же тело Шахруха. Между Реем и Семнаном Абд ал-Лятиф велел посадить под стражу царицу Гаухар-Шад и ее сторонников – тарханов. В Дамгане Абд ал-Лятифу впервые было оказано сопротивление, и город был взят силой. В Бистаме он узнал, что отряды, стоявшие на Гюргене против узбеков, подчинились Абу-л-Касиму Бабуру, после чего Бабур овладел Мазандераном, так что путь на север и оттуда в Самарканд был для Абд ал-Лятифа закрыт. Абд ал-Лятиф продолжал после этого путь на восток и дошел до Нишапура, где узнал, что Мешхед занят войском Ала ад-дауля.
Ала ад-дауля из страха перед Улугбеком не решился провозгласить себя государем тотчас после получения известия о смерти Шахруха; предполагалось по пятницам поминать в мечетях по-прежнему умершего государя; только после получения известия о поступках Абд ал-Лятифа, особенно о дурном обращении с царицей, Ала ад-дауля решился овладеть престолом, роздал войску казну Шахруха821 и послал отряд в Мешхед. В субботу 29 апреля 1447 г.822 Абд ал-Лятиф около Нишапура подвергся неожиданному нападению со стороны войска Ала ад-дауля, был разбит и взят в плен. Освобожденная царица Гаухар-Шад с пленным Абд ал-Лятифом двинулась к Герату и в месте Са‛дабад, в окрестностях Джама, была встречена Ала ад-дауля. Абд ал-Лятиф был привезен в Герат и посажен в крепость Ихтияр ад-дин; тело Шахруха было погребено в медресе Гаухар-Шад, в мавзолее Байсункара823. После этого гератское войско, под начальством Ала ад-дауля, отправилось на северо-восток против Улугбека и переправилось через Мургаб.
Под влиянием этих событий Улугбек, по совету своих военачальников, отказался от дальнейших завоеваний и вступил в переговоры с Ала ад-дауля; посланный им садр Низам ад-дин Мирек Махмуд объявил Ала ад-дауля, что Улугбек считает его своим сыном и ничего не замышляет против Герата. Со своей стороны, Ала ад-дауля не мог продолжать войну, так как с запада Герату угрожал Абу-л-Касим Бабур, разбивший в окрестностях Джама гератский сторожевой отряд. Был заключен договор, по которому границей владений Ала ад-дауля была признана местность Чечекту824, т.е., как много раз до и после этого времени825, пограничной местностью иранского государства на северо-востоке сделался бассейн Мургаба; Абд ал-Лятиф был отпущен к отцу и назначен правителем Балха с зависевшими от него областями по обе стороны Аму-Дарьи826. В том же году был заключен договор между Ала ад-дауля и Бабуром, по которому пограничным пунктом между владениями обоих царевичей был признан Кучан. Военные действия возобновились уже зимой 1447/48 г., прежде всего между Абд ал-Лятифом и Ала ад-дауля. Последний, вопреки договору, освободив Абд ал-Лятифа, оставил у себя, в качестве заложников, его нукеров, взятых в плен вместе с ним; кроме того, во главе стоявшего в Чечекту пограничного отряда находился враг Абд ал-Лятифа мирза Салих, внук Омар-шейха (сын Пир-Мухаммеда), принимавший участие в битве при Нишапуре. Все это побудило Абд ал-Лятифа начать враждебные действия; Салих был разбит и бежал в Герат; после этого Ала ад-дауля велел убить нукеров Абд ал-Лятифа. Несмотря на зимнее время Ала ад-дауля тотчас предпринял поход на Балх; Абд ал-Лятиф был вынужден отступить, укрепиться в Балхе и обратиться за помощью к Улугбеку. Улугбек велел передать Ала ад-дауля, что ему следовало обратиться с жалобой на действия Абд ал-Лятифа в Самарканд, а не начинать войны; по требованию Улугбека Ала ад-дауля согласился вернуться в Герат, но принял меры для защиты своей области от нового нападения. В Чечекту была построена крепость; так как вследствие холода нельзя было строить печи для обжигания кирпича, пришлось разрушить кирпичные хаузы, построенные для путешественников здания (ленгеры) и другие постройки, предназначенные для бедных827. Вернувшись в Герат Ала ад-дауля старался восстановить благосостояние пострадавшего от войны населения828.
Весной 1448 г. Улугбек сам возобновил войну вместе с Абд ал-Лятифом; отец и сын вместе собрали до 90 000 войска829. Ала ад-дауля выступил против врагов и дал им сражение при Тарнабе, в 14 фарсахах от Герата830; сражение кончилось полной победой Улугбека; Ала ад-дауля бежал в Мешхед и оттуда в Кучан, где нашел убежище у своего брата Бабура. Оставшиеся в Герате везир и военачальники вместе с царицей Гаухар-Шад тоже покинули город тотчас получения известия о поражении. Улугбек встретил сопротивление только в крепости Нерету, которую взял после осады, и в гератской цитадели Ихтияр ад-дин, которая была взята Абд ал-Лятифом. Из Герата Улугбек отправился дальше на запад, занял без сопротивления Мешхед, но не мог взять крепости Имад ( ), построенной Ала ад-дауля еще при Шахрухе; весной, перед походом против Улугбека, Ала ад-дауля оставил там часть своих сокровищ831, но после своего поражения успел взять их оттуда и раздать своим воинам. Несмотря на эту неудачу, Улугбек продолжал поход. В Радкане его встретили послы Бабура, который соглашался признать Улугбека своим государем, ввести его имя в хутбу и чеканить от его имени монету; Улугбек милостиво отпустил послов, но не прекратил военных действий832. В Исфераине Улугбек почему-то остановился и провел там 20 дней; из той же местности он послал Абд ал-Лятифа на Бистам и Астрабад. Бабур бежал в Дамган, но там узнал, что Улугбек от моста через реку Ибришем вернулся обратно в Мешхед. Историк Абд ар-Раззак считает это отступление большой ошибкой со стороны Улугбека, так как его враги Ала ад-дауля и Бабур уже приготовились бежать в Ирак и к нему перешли бы все их владения. Улугбек, очевидно, боялся идти дальше, оставляя за собой страну, где его власть, как показывают дальнейшие события, не была достаточно прочно установлена; но его возвращение только ненадолго остановило успех мятежных элементов в Хорасане и в то же время придало новые силы бежавшим из Хорасана царевичам.
Рассказ Абд ар-Раззака о встрече Улугбека с гератским шейх ал-исламом833 показывает, что завоевание Хорасана Улугбеком, как и следовало ожидать, не было приятно местному влиятельному духовенству. Шейх ал-ислам Беха ад-дин имел от Ала ад-дауля поручение выступить посредником между ним и Улугбеком, но не успел прибыть к Улугбеку до битвы при Тарнабе. После битвы встреча Улугбека с шейхом произошла в Чиль-Духтеране (На Кушке), причем воины Улугбека ограбили шейха; Улугбек велел возвратить шейху его носилки и вообще старался дать ему удовлетворение, но шейх остался обиженным и будто бы предсказал, что Улугбек будет убит своим сыном по приговору казия, произнесенному на основании шариата.
Хорасанский поход, действительно, положил начало вражде между Улугбеком и Абд ал-Лятифом. Во время битвы при Тарнабе Улугбек поручил левое крыло Абд ал-Лятифу, правое (вероятно, номинально) – Абд ал-Азизу; Абд ал-Лятиф своей храбростью много способствовал успеху, тем не менее, Улугбек велел оставить разосланную по всем областям грамоту о победе от имени Абд ал-Азиза834. Еще большие оскорбления были нанесены Абд ал-Лятифу в Герате. При Шахрухе цитадель Ихтияр ад-дин, по-видимому, считалась собственностью Абд ал-Лятифа, как крепость Имад – собственностью Ала ад-дауля; отправляясь в 1446 г. на запад со своим дедом, Абд ал-Лятиф оставил в цитадели свое имущество: золотые и серебряные сосуды весом в несколько тысяч золотников и 200 томанов деньгами (около миллиона рублей). Во время хорасанского похода цитадель была взята Абд ал-Лятифом; тем не менее, Улугбек не позволил сыну взять свое имущество835. Вообще Абд ал-Лятиф в Герате, где он при Шахрухе провел многие годы «в величии»836, был вынужден терпеть унижения от своего отца. Улугбек, по-видимому, предполагал после победы над своими врагами вернуться в Самарканд и оставить в Герате Абд ал-Лятифа; своим обращением с сыном Улугбек, вероятно, хотел показать гератцам, что время Шахруха прошло и что Герату с его областью снова предстоит сделаться, как при Тимуре, удельным княжеством.
Весть об отступлении Улугбека побудила Бабура снова двинуться из Дамгана на восток837; Абд ал-Лятиф был вынужден отступить из Бистама к Нишапуру с такой поспешностью, что на одной из стоянок оставил барабан и знамя. В Нишапуре Абд ал-Лятиф заболел; Улугбеку сообщили, что болезнь притворная и что Абд ал-Лятиф замышляет козни против отца; царевич был вызван в Мешхед и принесен туда на носилках; только увидев его в таком состоянии, Улугбек убедился, что его оклеветали838. Улугбек пробыл в Мешхеде до ноября839, когда вести о возмущении в крепости Нерету побудили его вернуться в Герат и поручить Мешхед Абд ал-Лятифу.
Виновником восстания был туркменский царевич Яр-Али, сын султана Искендера из династии Кара-Коюнлу, бежавший от своего отца к ширваншаху и в 1432 г. отправленный из Ширвана морским путем, т.е. по Каспийскому морю, вероятно, через Астрабад, к Шахруху840. Осенью 1432 г. он в Герате присутствовал при испытании како-то вновь изобретенной военной машины841; Шахрух заметил, что красота молодого царевича произвела сильное впечатление на толпу. Через некоторое время Яр-Али был подвергнут заключению и отправлен в Самарканд842, где оставался до 1448 г. Неизвестно, почему Улугбек во время хорасанского похода взял его с собой и после взятия Нерету заключил его в эту крепость; там же находился гератский военачальник843 Султан Абу Са‛ид, бежавший из Герата вместе с царицей Гаухар-Шад и захваченный войском Улугбека844. Один из людей Султан Абу Са‛ида послал в крепость большой хлеб и вложил в него пилу845. Султан Абу Са‛ид и Яр-Али разбили свои оковы, вышли из тюрьмы, перебили стражу, овладели крепостью и хранившимися в ней сокровищами, с помощью этих денег собрали отряд приверженцев и пошли прямо на Герат, где от имени Улугбека начальствовал Баязид-перванечи. Находившиеся в распоряжении Баязида военные силы были недостаточны; ему пришлось собрать жителей-таджиков, и все, у кого были лошади, получили приказание выступить. При Карухе, к северо-востоку от Герата, это войско было разбито, после чего враги осадили Герат. При защите города народное ополчение оказалось более полезным, чем во время битвы в открытом поле; один из приступов, при котором «самаркандские турки»846, т.е. воины Улугбека, уже были обращены в бегство, был отбит благодаря стрелкам-таджикам из Бахарза847. Только через 17 дней после начала осады прибыл с войском Улугбек, и враги отступили к Нерету. Улугбек велел произвести расследование о причинах успеха восстания; жители гератских предместий были обвинены в оказании помощи врагам; за это предместья были подвергнуты трехдневному грабежу, после чего жителям было разрешено вернуться в пустые дома. Разоренное население страдало от недостатка одежды и пищи, тем более, что стояли холодные дни. Во время празднования байрама (28 ноября) один из дервишей бежал перед конем Улугбека и говорил: «Справедливый падишах, хороший праздник устроил ты для дервишей, да продлится твоя жизнь и твоя держава»848. Даулетшах утверждает, что Хорасан в 1448 г. сделался №разоренным и безводным» и что следы опустошений, произведенных войсками Улугбека, были видны еще в его время, в конце XV в.849. Герат и его окрестности пострадали, однако, еще больше после ухода Улугбека.
Улугбек после возвращения в Герат пробыл там еще некоторое время, но не успел упрочить свою власть. При приближении к Мешхеду Абу-л-Касима Бабура, Абд ал-Лятиф очистил город и прибыл к отцу в Герат; Яр-Али и его сторонники оставались в крепости Нерету, которые войска Улугбека, очевидно, не могли взять. Наконец, узбекский хан Абулхайр воспользовался отсутствием Улугбека и его сыновей, чтобы совершить набег на Мавераннахр; он дошел до стен Самарканда и разграбил окрестности города, - по словам Абд ар-Раззака, в те самые дни (в конец рамазана, т.е. в двадцатых числах ноября), когда войско Улугбека грабило окрестности Герата850. Биограф Абулхайрхана рассказывает, будто начальник Самарканда, эмир Джелаль ад-дин, сын Баязида (вероятно, того самого, который в том же году был начальником Герата), и самаркандские вельможи поднесли хану дары и объявили, что Улугбек «благожелательно относится к наместникам хана и выполняет условия союза и повиновения»851. Едва ли наместник Улугбека решился бы настолько унизить достоинство своего государя перед ханом, тем более, что в этом не было необходимости. Кочевники, вероятно, как при прежних нашествиях, отступили без даров от укрепленной столицы, продолжая, однако, грабить страну.
При таких условиях Улугбек покинул Герат, увозя с собой тело Шахруха и некоторые драгоценности852, оставленные Шахрухом в медресе Гаухар-Шад; в Герате был оставлен Абд ал-Лятиф. Отступление не удалось совершить без потерь. На пути к Аму-Дарье Улугбек был настигнут отрядом хорасанцев под начальством Хиндуке, которого Бабур, прибывший с войском из Мешхеда в Серахс, послал из этого города по направлению к Мерву; Хиндуке причинил войску Улугбека большие потери и взял в плен одного из главных его эмиров, Ибрахима, сына Идику-Тимура. Во время самой переправы через реку по плавучему мосту Улугбек подвергся нападению со стороны узбеков, также захвативших часть обоза и большое число пленных. Улугбек провел остальную часть зимы в Бухаре, откуда отправил тело Шахруха в Самарканд, где оно было погребено в мавзолее Тимура853.
Одновременно с движением к Серахсу Бабур отправил отряд к Герату против Абд ал-Лятифа; последний через 15 дней после Улугбека очистил город и через Андхой (вероятно, тем же путем шел и Улугбек) направился к Аму-Дарье; после переправы через реку он получил от Улугбека приказание идти в свой удел, в Балх, чем был очень доволен, так как боялся свидания с отцом. По словам Абд ар-Раззака, Абд ал-Лятиф был недоволен отцом, между прочим, за то, что тот не оказал ему своевременно поддержки в Бистаме, Мешхеде и Герате854. Едва ли это соответствует действительности; обстоятельства, при которых произошло отступление Улугбека, ясно показывают, что он не имел возможности оказать сыну военную помощь. Улугбек, несомненно, дорожил Гератом и не оставил бы там Абд ал-Лятифа, если бы не доверял ему.
Отряд Бабура, овладевший Гератом, стал грабить город; через три дня из Нерету прибыл Яр-Али; город после трехдневной осады перешел в его власть и оставался в его руках 20 дней, до прибытия самого Бабура; побежденный Бабуром Яр-Али был казнен в центре города около чарсу. Это произошло в последние дни 852 г.х., т.е. во второй половине ферваля 1449 г.855. События 1448 г., по словам Абд ар-Раззака, лишили Улугбека всякой популярности среди войска и населения856. Улугбек, однако, хотел весной 1449 г. возобновить попытку овладеть Хорасаном; вместо этого ему пришлось вести войну с собственным сыном.
Абд ал-Лятифу, как удельному князю обширной области, были подчинены мелкие уделы отдельных царевичей; один из них, потомок Тимура Мираншах (более точных сведений о его происхождении нет), поднял весной 1449 г. восстание, которое было усмирено Абд ал-Лятифом; последний в вещах убитого царевича будто бы нашел письмо Улугбека, из которого оказывалось, что восстание Мираншаха было вызвано самим Улугбеком857. На этот поступок отца ссылался Абд ал-Лятиф, когда открыто отложился от отца, овладел всеми судами на Аму-Дарье и отменил в своем уделе тамгу, т.е. торговые сборы, которым Улугбек всегда придавал большое значение, особенно в Балхе, через который шел торговый путь в Индию858.
Вынужденный идти с войском на Абд ал-Лятифа, Улугбек на этот раз поручил столицу своему младшему сыну Абд ал-Азизу. В войске Улугбека находился его племянник, царевич Абдулла, сын Ибрахима, родившийся 19 марта 1433 г.859. После смерти своего отца, последовавшей 4 мая 1435 г.860, он считался владетелем Фарса. В 1447 г. Фарс после ухода войска Шахруха перешел во власть Султан-Мухаммеда; Абдулла удалился на восток, в 1448 г. находился в войске Ала ад-дауля и перед битвой при Тарнабе перешел на сторону Улугбека861. По словам Даулетшаха, Улугбек выдал за него одну из своих дочерей862. Войска Улугбека и Абд ал-Лятифа долгое время, по Даулетшаху – три месяца863, стояли друг против друга на берегах Аму-Дарьи. Отдельные отряды с обеих сторон делали попытку переправиться через реку и вступали между собой в стычки, причем успех большей частью был на стороне Абд ал-Лятифа; во время одной из таких стычек был взят в плен Абдулла. Помимо борьбы с сыном, Улугбек должен был подавить мятежное движение в собственном войске. Пришло известие, что Абд ал-Азиз в Самарканде притесняет семьи находившихся с Улугбеком эмиров; негодование эмиров было так велико, что Улугбеку угрожала опасность быть схваченным и выданным Абд ал-Лятифу; с трудом ему удалось успокоить недовольных; Абд ал-Азизу было отправлено от имени Улугбека письмо с увещаниями и угрозами864. Вскоре после этого в тылу Улугбека произошло другое движение, заставившее его вернуться в Самарканд.
Известия как о возникновения этого движения, так и о личности его руководителя не вполне ясны. Туркменское865 племя аргун провозгласило своим главой двадцатипятилетнего866 мирзу Абу Са‛ида и осадило Самарканд, где находился Абд ал-Азиз. Абу Са‛ид будто бы был внуком Мираншаха, сыном Султан-Мухаммеда; но среди имен сыновей Мираншаха, приведенных в истории Тимура867, имени «Султан-Мухаммед» нет. Говорится, что он всегда сопровождал Улугбека; между тем в рассказах о прежних событиях его имя ни разу не встречается. Он будто бы принимал участие и в войне с Абд ал-Лятифом и уже на Аму-Дарье отделился с аргунцами от войска Улугбека; между тем из порядка изложения у Абд ар-Раззака можно вывести заключение, что Улугбек узнал о восстании только после начала осады Самарканда868. Восстание одного туркменского племени, едва ли особенно многочисленного, не могло бы заставить Улугбека покинуть берег Аму-Дарьи со всем своим войском.
Несомненно, что причиной возвращения Улугбека были новые известия, полученные из Самарканда; движение против Абд ал-Азиза, очевидно, приняло такие размеры, что Улугбек не мог оставаться вдали от столицы. Едва ли в восстании принимали участие только обиженные Абд ал-Азизом представители военного сословия и присягнувшее Абу Са‛иду племя аргун. Абу Са‛ид с самого начала находил опору в религиозных кругах869, особенно в Бухаре; этими кругами, вероятно, был выдвинут против Улугбека действительный или мнимый потомок Тимура.
Улугбеку удалось восстановить спокойствие в Самарканде и заставить Абу Са‛ида бежать в степь; вслед за тем он снова отправился против Абд ал-Лятифа причем на этот раз взял Абд ал-Азиза с собой; начальником Самарканда был назначен Мираншах каучин870. Абд ал-Лятиф за это время успел переправиться через Аму-Дарью, занять Термез и Шахрисябз, где к нему присоединились местные военные отряды. Битва между отцом и сыном произошла уже в окрестностях Самарканда, близ Димишка, в месяце ша‛бане871, т.е. в сентябре или октябре 1449 г. Войско Улугбека было разбито. Улугбек надеялся найти убежище в самаркандской цитадели, но Мираншах запер перед ним ворота. Вместе с Абд ал-Азизом и несколькими нукерами Улугбек отправился на север и прибыл к крепости Шахрухии; начальник этой крепости мамлюк Ибрахим, сын Пулада, не только не впустил его, но хотел схватить и выдать Абд ал-Лятифу; Улугбек предпочел сам отдаться в руки сына и добровольно вернулся вместе с Абд ал-Азизом и своими приверженцами в Самарканд. Абд ал-Лятиф сначала позволил отцу отправиться в Мекку и дал ему в качестве провожатого одного из прежних паломников, эмира Мухаммеда-Хусрау; в то же время, тайно от самого Улугбека, был устроен суд над павшим государем, причем Абд ал-Лятиф по внешности совершенно устранил себя от решения судьбы своего отца. Ханом, как при Тимуре, был провозглашен какой-то нищий ( ) из Чингизидов; перед ним, по наущению Абд ал-Лятифа, преклонил колени некто Аббас872, отец которого был убит по приказанию Улугбека, и просил признать за ним право отмщения согласно шариату; хан приказал исполнить все, что требуется шариатом. Религиозными авторитетами была составлена соответствующая фетва, к которой приложили свои печати самаркандские имамы873, кроме казия Мискина. В дни могущества Улугбека казий, как мы видели, смело останавливал своего государя; теперь он нашел в себе достаточно мужества, чтобы не скреплять несправедливого приговора над самим Улугбеком.
О смерти Улугбека Мирхонд передает подробный рассказ874 со слов провожавшего Улугбека хаджи Мухаммед-Хисрау. Улугбек вместе с хаджи вечером выехал верхом из Самарканда; он был весел и разговаривал обо всем. Когда они проехали небольшое расстояние, их догнал какой-то чагатай из рода сулдузов и от имени хана велел им остановиться в соседней деревне, чтобы могли быть закончены приготовления к путешествию Улугбека; Улугбек будто бы должен был совершить путешествие в такой обстановке, которая вызвала бы одобрение «малых и больших, таджиков и турков». Очень смущенный этим распоряжением, Улугбек был вынужден остановиться в соседней деревне875 и вошел в один из домов. Было холодно; Улугбек велел развести огонь и сварить мясо. Искра от пламени, разведенного нукерами, упала на плащ Улугбека и сожгла часть его; Улугбек посмотрел на огонь и сказал по-турецки: Сен хем бильдин («ты тоже узнал»). Мысли Улугбека приняли мрачное направление; хаджи тщетно старался его утешить. Вдруг отворилась дверь, и вошел Аббас с другим человеком; увидев Аббаса, Улугбек, не помня себя, бросился на него и ударил его кулаком в грудь; спутник Аббаса удержал Улугбека и сорвал с его плеч «алтайскую шубу»876; Аббас ушел за веревкой. Хаджи запер за ним дверь на цепь, чтобы Улугбек успел совершить омовение. Когда Аббас вернулся, Улугбек был связан и вытащен на двор; хаджи и другие спутники Улугбека попрятались по углам; Аббас посадил Улугбека и горевшего фонаря и одним ударом меча покончил с ним; хаджи и нукеры вернулись в Самарканд. Не сказано, взяли ли они с собой тело Улугбека и кем, где и когда было совершено погребение. По словам Даулетшаха, Улугбек был убит на берегу речки (или канала) 8 рамазана 853 г. (25 октября)877; в надгробной надписи Улугбека указана другая дата – 10 рамазана.
Борьба между отцом и сыном могла быть окончена без вмешательства других представителей династии потому, что в то же самое время происходила война в Персии; Султан-Мухаммед из Фарса совершил поход на Хорасан, разбил войско своего брата Бабура при Ферхадджирде878, между Мешхедом и Джамом, и овладел Гератом. Абд ал-Лятиф, в начале войны с Улугбеком отправивший посла с изъявлением дружбы к Бабуру879, теперь поздравил с успехом Султан-Мухаммеда и выразил надежду, что он будет счастлив в господстве над Хорасаном, как сам Абд ал-Лятиф – в господстве над Мавераннахром. Султан-Мухаммед был удручен известием о гибели Улугбека880, но не решился начать войну с Абд ал-Лятифом.
Кроме отца, Абд ал-Лятиф предал смерти также брата; Абд ал-Азиз был убит через два-три дня после смерти Улугбека, причем на этот раз, по-видимому, не было признано нужным прибегнуть к авторитету судей и законоведов. В день взятия Самарканда четырьмя эмирами Улугбека был настигнут отряд, направлявшийся к Абд ал-Лятифу, под начальством Султан-шаха барласа и его сына Джелаль ад-дина Мухаммеда; оба были ранены в битве и взяты в плен; отец умер на пути в Самарканд, сын – два или три дня спустя. По приказанию Абд ал-Лятифа все четыре эмира были преданы суду казия881, осуждены на смерть и казнены. Мирза Абдулла был пощажен и оставлен в заключении; так было поступлено с Абу Са‛идом, которого Абд ал-Лятифу удалось взять в плен. К зиме господство Абд ал-Лятифа в Мавераннахре казалось вполне обеспеченным; даже узбеки не решились повторить свой набег на Мавераннахр. По словам Абд ар-Раззака, они прежде каждую зиму приближались к Самарканду на расстояние пяти фарсахов; теперь, из страха перед Абд ал-Лятифом, они всю зиму оставались от города в ста фарсахах882. В зиму 1449/50 г. жизнь Самарканда приняла совершенно иной вид, чем при Улугбеке. Абд ал-Лятиф, подобно отцу, занимался и светскими науками, астрономией и историей, но «людям божьим», т.е. дервишам, оказывалось всякое уважение883; Абд ал-Лятиф почтительно выслушивал их речи и посещал их лекции. Со слов одного из представителей духовенства, Шемс ад-дина Мухаммеда Джаджерми, Мирхонд приводит рассказ, как Абд ал-Лятиф во время одной лекции принял участие в прениях по вопросу об арабском глаголе («делать»»), который иногда объяснялся глаголом («уходить»); Абд ал-Лятиф привел пример такого же употребления персидского глагола («уходить») во фразе
; замечание государя вызвало общее одобрение. В соборной мечети по пятницам хутба читалась, как при первых халифах, самим государем884. При таком отношении Абд ал-Лятифа к духовенству вполне естественно, что бежавший из Самарканда весной 1450 г. Абу Са‛ид не нашел в Бухаре той поддержки, на которую рассчитывал; даруга и казий885 велели посадить его под стражу и даже хотели его убить, когда неожиданно пришло известие о смерти Абд ал-Лятифа.
В противоположность духовенству, для войска и народа при Абд ал-Лятифе наступили более тяжелые дни, чем при Улугбеке. Абд ал-Лятиф железной рукой подавлял всякое неповиновение; по выражению Абд ар-Раззака, он не допускал ни уважения к старости, ни снисхождения к молодости886. Недовольные не решились поднять восстание, но составился заговор, руководителями которого были прежние нукеры Улугбека и Абд ал-Азиза, считавшие своим долгом мстить за смерть своих беков887. Один из приближенных Абд ал-Лятифа впоследствии говорил историку Абд ар-Раззаку, что знал о заговоре, но, боясь гнева Абд ал-Лятифа, не решился его предупредить.
Абд ал-Лятиф пал жертвой заговора в пятницу 8 мая 1450 г.888, ночью или рано утром, когда отправлялся в город на богослужение из загородного сада, - по рассказу Мирхонда889, из сада «Чинары» ( ),находившегося к югу от города890. По рассказу Мас‛уда Кухистани891, он провел ночь в «Саду площади», т.е. в северных окрестностях Самарканда892. Тем же автором передается легенда о сне Абд ал-Лятифа в эту ночь; ему снилось, что ему подносят на блюде ( ) его собственную голову. Испугавшись сна, он будто бы стал гадать по стихам Низами и раскрыл книгу на стихе: «Отцеубийце не может достаться царство, а если достанется, то не больше, чем на шесть месяцев»893. Место убийства подробно определяется тем же автором: убийцы встретили Абд ал-Лятифа на узком пространстве между городским рвом и садом Баг-и нау, который был отделен от городской стены «только крепостным рвом и шедшей по краю его дорогой»894. Единственным убийцей Мас‛уд называет некоего Баба-Хусейн-бахадура895; поразив стрелой Абд ал-Лятифа, он будто бы спасся бегством, пока спутники Абд ал-Лятифа столпились у тела убитого государя, и прибыл в Туркестан896. Из рассказа Мирхонда видно, что убийцы не имели никаких причин искать спасения в бегстве, так как тотчас после смерти Абд ал-Лятифа власть перешла в руки его врагов. Когда Абд ал-Лятиф с криком: «Аллах! Стрела попала»897, упал с коня, свита его тотчас разбежалась; заговорщики бросились на раненного, отрубили ему голову и потом выставили ее на входной арке медресе Улугбека (вероятно, в этом медресе первоначально был похоронен его строитель).
Заговорщиками был освобожден и возведен на престол мирза Абдулла; ревностным сторонником этого царевича был и шейх ал-ислам Бурхан ад-дин, сын и преемник Исам ад-дина898. О поведении шейх ал-ислама при низложении Улугбека и во время царствования Абд ал-Лятифа ничего неизвестно; очень вероятно, что он принимал участие в составлении заговора. Абдулла должен быть начать свое царствование раздачей войску большой суммы денег из самаркандской казны899. Были ли вместе с тем награждены заговорщики и наказаны виновники событий предшествующего года, не говорится. Казней, во всяком случае, не было, иначе трудно было бы объяснить молчание историков. После сурового царствования Абд ал-Лятифа для самаркандцев вернулись времена сравнительно мягкого правления Улугбека, которому, по-видимому, старались подражать Абдулла и шейх ал-ислам. Очень вероятно, что при Абдулле тело Улугбека было перенесено в Гур-эмир и составлена надгробная надпись, где с явным осуждением упоминается об отцеубийстве Абд ал-Лятифа900.
Перемену царствования меньше всего могли приветствовать в Бухаре, центре влияния духовенства. Как только было получено известие о смерти Абд ал-Лятифа, даруга и казий поспешили освободить Абу Са‛ида и присягнуть ему как государю; сторонником Абу Са‛ида был также один из главных бухарских ученых ( ), Шемс ад-дин Мухаммед Ардукуджнуди (?)901. Абу Са‛ид тотчас пошел на Самарканд, но был разбит и принужден бежать через степь на север902; и на этот раз ничего не говорится о наказании бухарцев, в частности бухарского духовенства, за поддержку восстания. Абдулле пришлось выдержать войну также с другим врагом, мирзой Ала ад-дауля, захватившим Шапурган, Балх и Хисар, откуда он хотел завоевать Самарканд. Абдулла двинулся против него из Шахрисябза, но войска разошлись без битвы; Ала ад-дауля вернулся в Балх, Абдулла – в Самарканд903, вероятно, приняв меры для установления своей власти в областях к северу от Аму-Дарьи. Ала ад-дауля вернулся в Хорасан в 1449 г. с Султан-Мухаммедом и получил от него Гур и Гармсир, т.е. юго-западную часть Афганистана; в 1450 г., во время новой войны между Султан-Мухаммедом и Бабуром, Султан-Мухаммеду удалось в марте904 нанести поражение Бабуру близ Мешхеда, но его отсутствием воспользовался Ала ад-дауля, чтобы овладеть Гератом, откуда им было предпринято завоевательное движение на северо-восток905. Отступление его без битвы с свойском Абдуллы, вероятно, было вызвано действиями Бабура, которому вскоре после этого удалось восстановить свою власть в Хорасане.
Между тем Абу Са‛иду с шайкой приверженцев удалось захватить в бассейне Сыр-Дарьи северный пограничный город государства Тимуридов Ясы (Туркестан)906. Зимой 1450/51 г. Абдулла послал туда войско, которое осадило город. Абу Са‛иду удалось обмануть осаждавших; посланные им люди в узбекской одежде распространили слух, что на помощь городу идет узбекский хан Абулхайр; осажденные сделали вид, что верят этому слуху, и громкими возгласами выражали свою радость; самаркандцы поспешно отступили, бросив обоз, лошадей и мулов. Абдулла тогда выступил сам против Абу Са‛ида и прибыл с войском в Шахрухию; узнав об этом походе, Абу Са‛ид уже на самом деле прибег к помощи узбеков. Абулхайр охотно воспользовался случаем, чтобы повторить набег на Самарканд. Вместе с Абулхайром и его войском Абу Са‛ид прибыл из Туркестана в Ташкент, оттуда в Ходженд; войско Абдуллы при приближении врагов отошло от Сыр-Дарьи. Узбеки и Абу Са‛ид прошли через Голодную степь. Встреча с войском Абдуллы произошла только на Булунгуре, близ селения Шираз907, на южной границе Булунгурской степи, в июне 1451 г.908. Узбеки одержали полную победу над гораздо более многочисленным войском Абдуллы; сам Абдулла, храбро сражавшийся, был настигнут во время отступления и убит. Не встречая больше сопротивления, победители вступили в Самарканд, где Абу Са‛ид занял престол.
Рассказы об этих событиях дошли до нас в различном освещении. В биографии хана Абулхайра единственным героем похода является хан; Абу Са‛ид ездит в его орду, там преклоняет перед ним колени и благодарит его за обещанную помощь в таких же униженных выражениях909, какие в рассказе о набеге 1448 г. приписываются наместнику Улугбека; после взятия Самарканда имя Абулхайра поминается в хутбе и чеканится на монетах910. С другой стороны, биограф бухарских святых совершенно не упоминает об узбеках; по его рассказу911, Абу Са‛ида и его воинов вдохновляла вера в покровительство шейха Убейдаллаха, более известного под именем ходжи Ахрара, представителя ордена накшбендиев в Ташкенте, и эта вера доставила им победу над гораздо более многочисленным врагом. Ходжа Ахрар будто бы предсказал завоевание Абу Са‛идом Ташкента, Самарканда и Хорасана, когда самое имя Абу Са‛ида еще никому не было известно; со своей стороны, Абу Са‛ид видел во сне ходжу Ахрара, на которого ему указывал Ахмед Ясеви. Запомнив имя и наружность шейха, Абу Са‛ид после прибытия в Ташкент стал спрашивать о нем и узнал, что шейх отправился в Паркент; Абу Са‛ид поехал туда и имел свидание с шейхом, который обещал ему победу, если для него цель войны – укрепление шариата и милость к поданным; при этом шейх предписал Абу Са‛иду не начинать нападения на врага, пока за его войском не появится стая воронов. Когда сошлись войска, войско Абдуллы успело расстроить правое крыло войска Абу Са‛ида и готовилось напасть на левое крыло, когда вдруг позади войска Абу Са‛ида появились вороны; увидев обещанный шейхом знак, воины Абу Са‛ида ободрились и одним дружным натиском опрокинули врага. Тут же приводится другая легенда о той же битве, будто бы со слов принимавшего в ней участия Хасан-бахадура, вониа знатного рода из Туркестана. С Абу Са‛идом было всего около 7000 человек; войско Абдуллы было гораздо многочисленнее и лучше вооружено; Абу Са‛ид очень боялся за исход битвы, когда вдруг перед ним и Хасан-бахадуром показался образ ходжи Ахрара, шествующего впереди войска. Хасан-бахадур с криком: Ягы качты («враг бежал»)912 бросился вперед, воины повторили за ним этот крик, обратили войско Абдуллы и в тот же день взяли Самарканд.
Все эти рассказы, конечно, возникли под влиянием исхода войны и деятельности ходжи Ахрара в завоеванном Самарканде. Руководителем похода был, конечно, не ходжа Ахрар и не мирза Абу Са‛ид, а узбекский хан, о котором легенда совершенно умалчивает. По рассказу Абд ар-Раззака913, повторенному Мас‛удом Кухистани914, те самые воины, которых легенда изображает защитниками шариата, при переходе через Голодную степь прибегли к языческому колдовству; чтобы облегчить войску переход через безводную степь в жаркое время года, колдуны будто бы посредством камня яда915 вызвали холод, дождь и снег, чем были смущены воины Абдуллы, особенно хорасанцы, ничего не знавшие о действии камня яда. Остается, однако, вопрос о свидании между Абу Са‛идом и ходжей Ахраром; современник обоих Абд ар-Раззак также говорит, что Абу Са‛ид еще до своей победы виделся с ходжей Ахраром, который внушил ему мысль добиваться престола; вследствие этого Абу Са‛ид в течение всего своего царствования «повиновался ходже и не мог противиться его указаниям, даже когда это было возможно»916. Как глава ташкентских накшбендиев ходжа Ахрар, несомненно, находился в сношениях с бухарским духовенством, с которым, вероятно, сохранял связи и Абу Са‛ид; этим вполне может быть объяснено сближение между ними. Если бы действительно самая мысль о стремлении к престолу была внушена Абу Са‛иду ходжей Ахраром, то из этого пришлось бы заключить, что Абу Са‛ид виделся с шейхом еще при жизни Улугбека, хотя Абд ар-Раззак говорит о времени, когда Абу Са‛ид блуждал по разным областям917, т.е. 1450-1451 гг. Полное отсутствие сведений о жизни Абу Са‛ида до 1449 г. не дает возможности решить этот вопрос.
Победитель вступил в Самарканд без сопротивления, хотя едва ли в самый день победы; шейх ал-ислам Бурхан ад-дин после получения известия о смерти Абдуллы успел покинуть Самарканд до прибытия Абу Са‛ида; в Хорасане он с почетом был принят Бабуром918. Хан Абулхайр получил в жены дочь Улугбека и с богатыми подарками удалился в свои степи, предоставив Самарканд Абу Са‛иду919.
В издающейся в настоящее время международными силами «Энциклопедии ислама» напечатана об Абу Са‛иде статья А.С. Беверидж, носящая характер панегирика. По этой статье, Абу Са‛ид вырос под личным наблюдением Улугбека и заслужил его одобрение своей наклонностью к науке и образованию; как государь, он по достоинству своего образа жизни, по величию своих дел, по своей энергии и дарованиям был достойным предшественником Бабура, Акбара и Шах-Джехана920. В действительности царствование Абу Са‛ида, в противоположность царствованию Улугбека, было временем господства враждебных культуре дервишей. Абу Са‛ид вступил в Самарканд мстителем не за Улугбека, а за Абд ал-Лятифа; убийцы Абд ал-Лятифа в том же месте, где совершили свое дело, были убиты, и тела их сожжены921. Сорокалетнее господство Улугбека сменилось тоже сорокалетним господством представителя ордена накшбендиев, ходжи Ахрара, вызванного Абу Са‛идом из Ташкента. Ревнитель шариата и суфизма, ходжа Ахрар был типичным «ишаном», едва ли не первым из туркестанских суфиев, к которому было применено это слово. Как признают и панегиристы ишана, ему была чужда книжная наука922, в том числе и богословие; но его праведная жизнь в духе шариата и сила личного обаяния доставили ему славу религиозного подвижника и чудотворца, с чем был связан также приток материальных пожертвований; своим богатством и влиянием он старался пользоваться на благо народа923. Жизнь и интересы высших классов, лучшим представителем которых был Улугбек, были для него непонятны; как последовательные европейские коммунисты, он, по-видимому, отрицал всякую культуру, недоступную народным массам924.
Царствование Абу Са‛ида положило начало победе этого дервишизма над противоположным течением в местном обществе, представителями которого были наследственные шейх ал-исламы, потомки автора Хидāи. Вопреки словам Абд ар-Раззака о безусловном подчинении Абу Са‛ида влиянию ходжа Ахрара925, эта победа была одержана не сразу. В Самарканде и после ухода шейх ал-ислама Бурхан ад-дина оставался шейх ал-ислам из потомков автора Хидāи, Низам ад-дин Маудуд926; во время войны между Абу Са‛идом и Бабуром и похода Бабура на Самарканд этот шейх ал-ислам сначала ездил к Бабуру в Хисар, потом, после окончания неудачной осады Самарканда Бабуром, принимал участие в заключении мирного договора; оба раза927 с ним был ученый Джемаль ад-дин Фатхаллах Тебризи, занимавший при Улугбеке должность садра928. Для дипломатических переговоров эти лица, очевидно, были признаны более полезными, чем суровый ишан, резко ответивший представителю Бабура на его слова о достоинствах его государя, что щадит Бабура только из уважения к заслугам его деда Шахруха929. Той же причиной, вопреки словам биографа ишана, вероятно, следует объяснить, что Абу Са‛ид для окончательного заключения договора послал в лагерь Бабура вместо ишана одного из его учеников930. Своеобразная личность ишана не могла не вызвать любопытства сопровождавших Бабура представителей гератского образованного общества; один из них, историк Абд ар-Раззак, поехал в город нарочно для свидания с ишаном. Рассказ об этом свидании людей различного мировоззрения представлял бы для нас большой интерес; к сожалению, историк ограничивается загадочными словами: «Что нашел в нем, то нашел; что увидел, то увидел»931. Вероятно, он был обманут в своих ожиданиях и, составляя свой труд при жизни ишана, не мог откровенно изложить свои впечатления. В 1455 г. Абу Са‛иду пришлось подавить мятеж в Отраре, причем мятежники получили помощь от бывшего союзника Абу Са‛ида, узбекского хана; мятежники, по-видимому, имели связи с бухарским духовенством, так как один из них был спасен заступничеством Абу Насра Парса932. Может быть, с этим связано возвращение в том же году в Самарканд, по приглашению Абу Са‛ида, шейх ал-ислама Бурхан ад-дина; как его отъезд из Герата, где Бабур подарил ему собственные носилки, так и его прибытие в Самарканд были обставлены необычайной торжественностью; по словам Абд ар-Раззака, он при прежних государях даже не мечтал о таких милостях, какие были оказаны ему Абу Са‛идом. Абд ар-Раззак приводит стихи поэта Арифа, посвященные уезжавшему шейху, в которых поэт советовал шейху взять эти стихи с собой, так как «такого рода сладости трудно найти в Самарканде и Бухаре»933. По-видимому, гератцам уже тогда, через шесть лет после смерти Улугбека, Самарканд казался печальным городом, чуждым поэзии, наравне с Бухарой.
С 1445 г. до конца царствования Абу Са‛ида Самарканд был местопребыванием обоих шейхов, хранителя традиций эпохи Улугбека и разрушителя этих традиций. Оба носили титул шейх ал-исламов934 и пользовались влиянием при дворе; Абу Са‛ид во время борьбы с мятежниками в Мавераннахре и борьбы за утверждение своей власти в Хорасане после смерти Бабура (1457 г.) в зависимости от обстоятельств пользовался авторитетом то одного, то другого. Ишан обладал большим влиянием на народ и даже на войско; с другой стороны, интересы представителя культуры были более тесно связаны с интересами власти, особенно во время восстания народных масс против государя. Разница в образе действий обоих шейхов особенно ярко проявилась во время долгой осады Шахрухии, где укрепился восставший против Абу Са‛ида сын Абд ал-Лятифа, Мухаммед-Джуки935. Восстание началось в 1461 г.936; в первый раз события в Хорасане и Мазандеране заставили Абу Са‛ида снять осаду и заключить с Мухаммедом-Джуки «нечто вроде мира»937; в 1462 г. город вновь был осажден938 и только после целого года осады, осенью 1463 г., был вынужден сдаться. Из Самарканда для переговоров, по желанию самих осажденных, два раза приезжал ишан, но переговоры не увенчались успехом. После этого прибыл шейх ал-ислам Бурхан ад-дин и объявил, что самаркандцы будут продолжать осаду несколько лет и не уйдут, не взяв города, хотя бы им пришлось для этого пожертвовать своим родным городом и основать новый Самарканд близ Шахрухии. Речь шейх ал-ислама очень понравилась султану, но осажденные снова попросили вызвать для переговоров ишана. Ходжа Ахрар прибыл в третий раз и достиг цели, причем заставил Абу Са‛ида поклясться своей верой, что сдавшимся мятежникам будет оказана милость и дарована жизнь939. Обещание, по-видимому, было выполнено по отношению ко всем кроме самого царевича, которому было оказано уважение в Шахрухии и Самарканде, но после прибытия в Герат в начале января 1464 г.940 он был посажен в цитадель Ихтияр ад-дин, в находившуюся в середине цитадели тюрьму, построенную в виде башни, где в том же году умер941.
Шейх ал-ислам Бурхан ад-дин упоминается в рассказе о вторичном завоевании Абу Са‛идом Хорасана в 863/1458-59 г., когда он вместе с Абу Са‛идом прибыл в Герат, но в том же году был отпущен обратно в Самарканд942. Сам Абу Са‛ид предпочитал Самарканду Герат и после завоевания Хорасана сделал его своей столицей943; утверждение его власти и здесь сопровождалось убийствами и казнями, превосходившими своей жестокостью даже казни эпохи Тимура. В 1457 г. по приказанию Абу Са‛ида была убита престарелая царица Гаухар-Шад, которую обвинили в тайных сношениях с ее правнуком Султан-Ибрахимом, сыном Ала ад-дауля944. В конце января 1462 г. в Герате были обвинены во взяточничестве и лихоимстве сборщик податей для войска ходжа Му‛изз ад-дин и меняла (саррāф) Шейх-Ахмед; по приказанию Абу Са‛ида с Шейх-Ахмеда содрали кожу у северных ворот города, ходжу Му‛изз ад-дина сварили в котле с кипятком у подножия цитадели945.
Деятельность ходжи Ахрара и после завоевания Абу Са‛идом Хорасана ограничивалась Мавераннахром. В 1460 г. Абу Са‛ид узнал, что живший в горах близ бухарского селения Нур эмир Нур-Са‛ид производит набеги на окрестности Самарканда и Бухары; к нему было послано доверенное лицо, чтобы убедить его возвратиться к повиновению; в случае безуспешности этой попытки то же лицо должно было обратиться к ходже Ахрару. Мятежник не послушался ни увещаний посланца Абу Са‛ида, ни увещаний ходжи Ахрара, отправившегося к нему в его горы; после этого он был прогнан из Нура самаркандскими войсками и бежал в степь946, где скоро после этого присоединился к восстанию Мухаммеда-Джуки. Еще прежде, прямо из Нура, ходжа Ахрар отправился в Герат, где прожил с 8 по 25 декабря того же года947; по его просьбе Абу Са‛ид согласился отменить тамгу Самарканда и Бухары и обещал в будущем отменить тамгу и все запрещенное во всех своих владениях.
Зиму 1467/68 г. Абу Са‛ид проводил в окрестностях Мерва, где под влиянием известия о смерти могущественного туркменского владетеля Джеханшаха решил предпринять поход для завоевания Западной Персии. О своем намерении он сообщил ходже Ахрару, советам которого привык следовать948, и вызвал его к себе; ходжа прибыл из Самарканда в Мерв, где был встречен в войске султана с большим почетом; один день султан был гостем шейха, на другой день шейх – гостем султана; после долгого совещания вопрос о походе был решен в утвердительном смысле, и в конце февраля 1468 г.949 Абу Са‛ид выступил из зимних квартир в поход, который должен был кончиться гибелью его самого и большей части его войска (1469 г.).
Неудачный исход войны, начатой с благословения ходжи Ахрара, не только не положил конец влиянию ишана, но позволил ему окончательно устранить своего соперника и сделаться в Самарканде полным хозяином. По словам автора Рашахāт950, известие о смерти Абу Са‛ида сначала резко изменило отношение к ишану в Самаркнаде. Всегда интриговавший против ишана шейх ал-ислам Бурхан ад-дин вместе с несколькими эмирами, во главе которых стояли шурин Абу Са‛ида951 Дервиш-Мухаммед-тархан, сговорились между собой больше не ходить в дом ишана и не слушать его слов; только родственник Дервиш-Мухаммеда Абд ал-Али-тархан952 отказался присоединиться к соглашению и предсказал его полную неудачу. Ишан находился в то время в Матуриде (к северу от города); шейх ал-ислам отправился к нему, чтобы насладиться своим торжеством, и взял с собой пришедшего к нему гостя, сказав ему: «Посмотрите, что я сегодня сделаю с этим деревенским шейхом»953. В Матуриде гости были встречены ишаном, который собственноручно принес шейх ал-исламу угощение. Во время еды к ишану пришел человек с известием о неожиданном прибытии мирзы (Султан-Ахмеда, сына Абу Са‛ида) с эмирами. Шейх ал-ислам должен был опасаться, что его присутствие у ишана покажется эмирам нарушением договора, и поспешил скрыться в то время, когда ишан вышел встречать мирзу. После этого ишан видел у себя мирзу и эмиров еще чаще, чем в царствование Абу Са‛ида, тогда как шейх ал-ислам утратил всякое влияние и был вынужден удалиться в Герат, где прожил последние годы свой жизни в медресе эмира Чакмака954, всеми покинутый. Автор присоединяет к этому некоторые подробности о последней болезни шейх ал-ислама и его смерти; перед смертью он будто бы просил передать ишану его просьбу о прощении.
Сведений о причинах и подробностях отъезда шейх ал-ислама из Самарканда мы в других источниках не находим; из слов Абд ар-Раззака видно, что во время составления его труда шейх ал-ислам был еще в живых955, но о приезде его в Герат после смерти Абу Са‛ида Абд ар-Раззак не упоминает. На основании рассказа автора Рашахāт можно признать достоверным только тот факт, что в Самарканде после смерти Абу Са‛ида началось движение против ишана, очевидно под влиянием неудачного исхода благословенного шейхом предприятия, и что это движение прекратилось, когда преемник Абу Са‛ида показал, что сохраняет к ишану такое же уважение и доверие, как прежде.
Мирза Султан-Ахмед, старший сын Абу Са‛ида, родился в самый год завоевания Абу Са‛идом Самарканда (855/1451)956. По словам Бабура, он, хотя и вырос в городе, был «простодушным турком»957 и ничего не читал; естественно, что такой государь еще больше находился под влиянием ишана, чем его отец. В своей личной жизни Султна-Ахмед всегда совершал в установленное время намаз и старался соблюдать предписания веры, кроме запрещения пить вино. Страдая запоем, он мог пить 20-30 дней кряду958, но даже во время пиршеств не забывал совершать намаз959. Как государь, он старался быть справедливым правителем в духе ислама и решать все дела по шариату, но в глазах современников его правление было в сущности правлением ишана960, которого он пережил только на несколько лет961.
Перечисляя выдающихся людей царствования своего дяди Султан-Ахмеда, Бабур не называет ни ученых, ни поэтов; очевидно, их в Самарканде в то время не было. Представители побежденной «деревенским шейхом» городской культуры удалились в Герат, к блестящему двору Султан-Хусейна (правнука Омар-шейха, сына Тимура) к которому после Абу Са‛ида перешла власть в Хорасане. Герат сделался, по преувеличенному мнению Бабура, городом, подобного которому не было в мире; блеск его при Султан-Хусейне увеличился в десять или двадцать раз962; каждый, кто при дворе Султан-Хусейна занимался каким-нибудь делом, старался довести это дело до совершенства963.
Полного прекращения умственной жизни не было и в Самарканде. Точные науки, насаждавшиеся Улугбеком, не нашли для себя в Самарканде благоприятной почвы, хотя еще мирза Султан-Махмуд, брат и преемник Султан-Ахмеда, в противоположность своим братьям относившийся с презрением к ишану964, обладал некоторыми познаниями по математике965. Больше следов оставила эпоха Улугбека в истории мусульманского богословия, как показывают приведенные выше сведения о деятельности основанного Улугбеком медресе. Книжное богословие не могло остаться без влияния на самих дервишей; ученостью отличался уже сын ишана, так называемый «великий ходжа» ( ), или «ходжа ходжей» ( )966. Каковы бы ни были отрицательные стороны мусульманского схоластического богословия, его борьба с еще более враждебным культуре среднеазиатским дервишизмом есть несомненная заслуга перед человечеством967.
-------------------------------- 803. Дата у Абд ар-Раззака (рук. ЛГУ, л.207б): четверг I джумада I 820 г.х..; так же Хафиз-и Абру, оксфорд. рук., л. 293а-б, где пропущено имя царевича (дата приводится также по эрам Александра и Йездигерда).
804. Ко времени смерти Тимура ему было три года (Шереф ад-дин Йезди, II, 735). Мухаммед Джуки большую часть времени проводил в Герате, принимал участие в походах Шахруха в Западную Персию (Абд ар-Раззак, рук. ЛГУ, лл.237б и 247а), еще в 1438 г. ездил к Улугбеку в Мавераннахр (там же, л. 250б), в 1433 г. был правителем Гармсира и области афганцев (там же, л. 244а), в 1443 г. был послан в Балх (там же).
805.Выражение Даулетшаха, изд. Броуна, 395,1.
806. Абд ар-Раззак, рук. ЛГУ, л.268а.
807. Там же, л. 266а.
808. Там же, л. 266б.
809. Там же, л. 268б и сл. (Об этих событиях подробнее всего говорится в Та’рих-и кабир, написанной Джа‛фари, придворным историком Султан-Мухаммеда. Рукопись этого сочинения хранится в ГПБ в Ленинграде; о ней см. Бартольд, Новый источник по истории Тимуридов (там же извлечения из рукописи, относящиеся к борьбе Султан-Мухаммеда с Шахрухом), а также Roemer, Neuere Veröffentlichungen, S. 223-224. Название этого сочинения (Та’рих-и кабир) установлено И. Афшаром, опубликовавшим извлечения из него в 1958 г. (см. Джа‛фари, извлеч. в изд. Афшара).).
810. Историк Шереф ад-дин Йезди был спасен заступничеством Абд ал-Лятифа (Абд ар-Раззак, рук. ЛГУ, л.270б).
811. Даулетшах, изд. Броуна, 339,20.
812. 25 зу-л-хиджжа 850 г.х. (Абд ар-Раззак, рук. ЛГУ, л.271б).
813. Там же, л. 276а.
814. О разделении там же, л. 268а.
815. Хафиз-и Абру, оксфорд. рук., л. 383а; Абд ар-Раззак, рук. ЛГУ, л.224а; Фасих, рук. Аз. муз., л. 416а.
816. Дата у Фасиха, рук. Аз. муз., л. 419б и Абд ар-Раззака, рук. ЛГУ, л.235б: 28 мухаррема 831 г.х.
817. Абд ар-Раззак, рук. ЛГУ, л.276а; Даулетшах, изд. Броуна, 397,7.
818. Хафиз-и Абру, оксфорд. рук., л. 380б; Абд ар-Раззак, рук. ЛГУ, л.224а (825 г.х.).
819. Обычное значение слова орду-базар – «лагерь торговцев и тех, кто следует за войском».
820. По Абд ар-Раззаку (рук. ЛГУ, лл.273б и 276а), от моста через реку Ибришем.
821. По словам Даулетшаха (изд. Броуна, 414,7), в казне после Шахруха оставалось 20 000 томанов (не менее 100 млн. рублей), что, вероятно, преувеличено.
822. 13 сафара 851 г.х. (Абд ар-Раззак, рук. ЛГУ, л.274а).
823. Постройка медресе была закончена в 1432 г. (Абд ар-Раззак, рук. ЛГУ, л.241б); в рассказе о погребении Байсункара (в следующем году) упоминаются «медресе и высокий купол» (там же, л. 243б); в том же мавзолее был погребен Мухаммед-Джуки (там же, л. 268а). Об остатках здания и сохранившихся могильных камнях см. Yate, Northern Afghanistan, p. 30 sq. (О дате постройки медресе и мавзолея ср. также Массон, К исторической топографии Герата, стр. 135-136.).
824. Место Чечекту было в 10 агачах (фарсахах) от Мургаба (к востоку), ср. Бāбур-нāме, изд. Беверидж, л. 187б.
825. Ср. об эпохе Сасанидов Marquart, Erāšahr, S. 52 sq.; о XVII в. Искендер Мунши, 397, 427 и сл. (где упоминается Чечекту) и др.
826. Последнее видно из слов Абд ар-Раззака, рук. ЛГУ, л.278б.
827. (Абд ар-Раззак, рук. ЛГУ, л.278б).
828. Там же, л. 280а. В Герате делались приготовления для празднества по случаю обрезания сына Ала ад-дауля и объявления жителей «тарханами» (т.е. освобождения их от податей), когда пришло известие о переходе Улугбека через Аму-Дарью.
829. О числе войска Даулетшах, изд. Броуна, 363,20; там же о царице Гаухар-Шад.
830. На пути от Герата к Тарнабу был перевал (Абд ар-Раззак, рук. ЛГУ, л.280б).
831. 4000 томанов (около 20 млн. рублей) деньгами были оставлены им в цитадели Ихтияр ад-дин (Абд ар-Раззак, рук. ЛГУ, л.280а); там же находились 200 томанов (ок. 1 млн.), принадлежавшие Абд ал-Лятифу (там же, л. 281б).
832. Там же, л. 282а.
833. Там же, л. 281а.
834. Там же; выражение .
835. Там же, л. 281б.
836. Там же, л. 285а ( ).
837. Там же, л. 283б.
838. Там же, л. 282а.
839. До середины (там же, л. 282б).
840. Фасих, рук. Аз. муз., л. 421б.
841. Ею можно было метать камни весом в 400 манов.
842. Абд ар-Раззак, рук. ЛГУ, л.241а-б.
843. Уже отец этого эмира Мухаммед-Дервиш, умерший в феврале 1433 г., был даругой (военным начальником) Герата, и сын наследовал его должность (Абд ар-Раззак, рук. ЛГУ, л.242а; Фасих, рук. Аз. муз., л. 421б и сл., где дата 22 джумада II 836 г.х.). 844. Абд ар-Раззак, рук. ЛГУ, л.281б.
845. Там же, л. 282б:
846. (там же, л. 282б).
847. Местность к западу от Туроет-и Шейх-и Джам; ср. на современных картах название гор Kuh Bakharz (Кухе-Бахерз).
848. Абд ар-Раззак, рук. ЛГУ, л.283б.
849. Даулетшах, изд. Броуна, 363,21.
850. Абд ар-Раззак, рук. ЛГУ, л.283а; там же о разрушении узбеками «фарфорового» павильона (см. Бартольд, Сочинения, т. II, ч. 2, стр. 119 ).
851. Та’рих-и Абулхайр-хāни, л. 448а:
852. В числе их находились ( ) ; так же в рук. Аз. муз. 574, стр. 616; 574а, л. 429а.
853. Абд ар-Раззак, рук. ЛГУ, л.283б. (Ср. Бартольд, Сочинения, т. II, ч. 2, стр. 453, прим. 197).
854. Абд ар-Раззак, рук. ЛГУ, л.285а.
855 . Там же, л. 284а.
856 . Там же, л. 284б:
857. Об этом эпизоде говорит только Мирхонд, лакнауское изд., 1320.
858. Абд ар-Раззак, рук. ЛГУ, л.284б. О значении тамги при Улугбеке Мирхонд, лакнауское изд., 1320 ( ); о пересылке через Балх Абд ар-Раззак, рук. ЛГУ, л.260б. Ср. также Бартольд, Сочинения, т. II, ч. 2, стр. 133.
859. Дата у Абд ар-Раззака, рук. ЛГУ, л.241б (27 раджаба 836 г.х.).
860. Там же, л. 245б (4 шавваля 838 г.х.) и Фасих, рук. Аз. муз., л. 423б (среда).
861. Абд ар-Раззак, рук. ЛГУ, л.280б.
862. Даулетшах, изд. Броуна, 425,18. Так же Бāбур-нāме, изд. Беверидж, л. 50б.
863. Даулетшах, изд. Броуна, 364,8.
864. Абд ар-Раззак, рук. ЛГУ, л.286б.
865. Так по Даулетшаху, изд. Броуна, 364,10.
866. Так по Абд ар-Раззаку, рук. ЛГУ, л.287а.
867. Шереф ад-дин Йезди, II. 734 и сл., где названы сыновья Мираншаха Абу Бекр, Омар, Халиль-Султан и Суюргатмыш. Решающего значения этот факт, однако, не имеет; ср. Бартольд, Сочинения, т. II, ч. 2, стр. 96, прим. 4, вопрос о Сиди-Ахмеде.
868. Абд ар-Раззак, рук. ЛГУ, л.287а. По Хондемиру (тегеран. изд., III, 218), весть об осаде только через неделю после ее начала дошла до Улугбека.
869. Слова Абд ар-Раззака, рук. ЛГУ, л.287а:
870. Так по Абд ар-Раззаку, рук. ЛГУ, л.287а (рук. Аз. муз. 574, стр. 624; 574а, л. 434б); у Даулетшаха, изд. Броуна, 364,17 .
871. Дата у Даулетшаха, изд. Броуна, 364,15.
872. Так по Мирхонду, лакнауское изд., 1321; рук. Аз. муз., л. 365б; Абд ар-Раззак (рук. ЛГУ, л.287б) говорит о нескольких лицах, мстивших за своих родственников.
873. Имамы по Мирхонду, факихи по Хондемиру (тегеран. изд., III, 218).
874. Мирхонд, лакнауское изд., 1321; лучший текст в рук. Аз. муз., лл. 365б-366а.
875. Мирхонд, лакнауское изд. («крепость»).
876. или
877. Даулетшах, изд. Броуна, 364,25, 266, 10. У Мас‛уда Кухистани, Та’рих-и Абулхайр-хāни, л. 407б
878. О месте битвы Даулетшах, изд. Броуна, 408,19. У Абд ар-Раззак (рук. ЛГУ, л.286а) только
879. Абд ар-Раззак, рук. ЛГУ, л.284б.
880. Там же, лл. 286б и 288а.
881. Там же, л. 287б, выражение ; в рук. Аз. муз. 574, стр. 624 и 574а, л. 434б ; у Хондемира (тегеран. изд., III, 221; бомбейское изд., III, 163)
882. Абд ар-Раззак, рук. ЛГУ, л.287б.
883. Слова Мирхонда, лакнауское изд., 1324; рук. Аз. муз., л. 370б:
Также Абд ар-Раззак, рук. ЛГУ, л.289б:
884. Абд ар-Раззак, рук. ЛГУ, л.289б, где вместо (правильно в рук. Аз. муз. 574, стр. 628 и 574а, л. 437б). Там же о дальнейшем.
885. Так у Мирхонда, лакнауское изд., 1325; у Абд ар-Раззака
886.
887. О нукерах и их праве на кровомщение за своего бека ср. Бартольд, Сочинения, т. II, ч. 2, стр. 43.
888. 26 раби‛ I 854 г.х. (Абд ар-Раззак).
889. Лакнауское изд., 1325; рук. Аз. муз., л. 371а.
890. О местоположении сада Бāбур-нāме, изд. Беверидж, л. 46а; извлеч. в пер. Вяткина, 33. Иначе у Вяткина, Материалы, стр. 34.
891. Та’рих-и Абулхайр-хāни, л. 407б и сл.
892. По Мас‛уду Кухистани (там же, л. 408а), он из «Сада площади» отправлялся в «Сад чинары», по-видимому, через город, так как говорится о его выезде из ворот . Ворота или находились «несколько западнее гробницы Тимура» (Вяткин, Материалы, стр. 18 и 82). Впрочем, через эти ворота выходили и отправлявшиеся в «Сад площади» (Бāбур-нāме, изд. Беверидж, л. 80а).
893.
Стих приблизительно так же у Бабура (Бāбур-нāме, изд. Беверидж, л. 50а); так же Мирхонд, лакнауское изд., 1325.
894. Вяткин, Материалы, стр. 22.
895. Имя этого убийцы называют также Абд ар-Раззак, рук. ЛГУ, л.289б и Бабур (Бāбур-нāме, изд. Беверидж, л. 50б).
896. Та’рих-и Абулхайр-хāни, л. 469а.
897. (так у Мирхонда, где неверный перевод ).
898. Абд ар-Раззак, рук. ЛГУ, л.292а:
О том, что он был сыном Исам ад-дина, говорит только автор Рашахāт, рук. ЛГУ, л.172а; рук. Аз. муз., л. 233б; литогр., 323: Как показывает (см. Бартольд, Сочинения, т. II, ч. 2, стр. 123) рассказ о Низам ад-дине Хамуше, шейх ал-ислам Исам ад-дин умер в конце царствования Улугбека. В 1434 г. он еще сопровождал Улугбека во время его путешествия в Герат (Абд ар-Раззак, рук. ЛГУ, л.244б).
899. Абд ар-Раззак, рук. ЛГУ, л.290а. Цифра 100 000 томанов, указанная у Даулетшаха, изд. Броуна, 425,22, во всяком случае преувеличена.
900. Бартольд, О погребении Тимура, стр. 31 и сл.; (см. Бартольд, Сочинения, т. II, ч. 2, стр. 454). Текст надписи: Blochet, Les inscriptions, p. 14, sq. и pl. III. Новое, лучшее издание текста надписи с русским переводом, см. Семенов, Надписи, II, стр. 47. При вскрытии погребения Улугбека в 1941 г. было обнаружено, что он был похоронен как шахид, в той одежде, в какой он был убит; голова была отделена от туловища одним сильным ударом сабли (см.: Шишкин, Гури-Эмир, стр. 26; Семенов, Надписи, II, стр. 48; Герасимов, Основы, стр. 163-164).
901. Та’рих-и Абулхайр-хāни, л. 448б.
902. Абд ар-Раззак, рук. ЛГУ, л.290а и 291а.
903. Там же, л. 290а.
904. По Даулетшаху, изд. Броуна, 409,16 в четверг I сафара 854 г.х.; день недели или день месяца указан неверно. О Гуре и Гармсире 409,20. По Абд ар-Раззаку, рук. ЛГУ, л.288а, Ала ад-дауля получил от Султан-Мухаммеда Гармсир и Давер-Замин.
905. Абд ар-Раззак, рук. ЛГУ, л.289а.
906. Об этом и дальнейшем там же, л. 291а и сл.
907. Селение Шираз указано у Абд ар-Раззака, рук. ЛГУ, л.292а; Булунгур в Рашахāт, рук. ЛГУ, л.165б внизу ( ), также рук. Аз. муз., л. 222а и литогр., 309 (где по ошибке ). О местоположении ср. Бартольд, Орошение, стр. 111 и сл.
908. По Абд ар-Раззаку (рук. ЛГУ, л.292а), в субботу 22 джумада I 855 г.х.; день недели не совпадает с числом месяца. У Мирхонда (лакнауское изд., 1326; рук. Аз. муз., л. 373а) только джумада II. У Хондемира по тегеран. изд., III, 224 – суббота 20 джумада I, по бомбейскому изд., III, 167 – понедельник 22-го, что соответствовало бы 21 июня 1451 г.
909. Та’рих-и Абулхайр-хāни, л. 451а:
910. По Абд ар-Раззаку (рук. ЛГУ, л.291б), Абу Са‛ид не ездил сам в орду, но только отправил к хану посла просить помощи.
911. Рашахāт, рук. ЛГУ, л.165а и сл.; рук. Аз. муз., л. 221а и сл.; литогр., 307 и сл.
912. Ср. Бартольд, О погребении Тимура, стр. 27 – рассказ о крике Береке перед битвой с Тохтамышем; (см. Бартольд, Сочинения, т. II, ч. 2, стр. 449).
913. Рук. ЛГУ, л. 292а.
914. Та’рих-и Абулхайр-хāни, л. 452б.
915. Известия об этом камне и вызывании дождя собраны у Катрмера (Рашид ад-дин, изд. Катрмера, 428-435); ср. также Мухаммед-Хайдер, 32-33, из Шереф ад-дина Йезди, I, 102. (См. также и Малов, Шаманский камень.).
916. Абд ар-Раззак, рук. ЛГУ, л.298а:
917.
918. Абд ар-Раззак, рук. ЛГУ, л.292а.
919. По Мирхонду (лакнауское изд., 1326 и сл.), Абу Са‛ид после победы поспешил въехать в город раньше узбеков и этим спасти его от разграбления; он обманул приставленного к нему шигаула, предложив ему и узбекам остановиться и напоить лошадей, а сам поспешил к воротам города и убедил жителей впустить его. О слове шигаул см. Абд ар-Раззак, пер. Катрмера, 502. Хан был вынужден примириться с совершившимся фактом и довольствоваться поднесенными ему подарками. Ср. Лерх, Археологическая поездка, стр. 20.
920. EI, I, S. 111-112. В.В. Бартольдом в этой статье сделано дополнение, излагающее историю возвышения Абу Са‛ида.
921. Абд ар-Раззак, рук. ЛГУ, л.292б. В экз. В.В. Бартольда в этом месте добавлено: «Там же л. 296а о двоих из них, бежавших из тюрьмы перед появлением Бабура в 1453 г.».
922. Рашахāт, рук. ЛГУ, л.135б; рук. Аз. муз., л. 169б; литогр., 242 о годах учения ишана в Самарканде: Там же, рук ЛГУ, л.132б; рук. Аз. муз., л. 165а; литогр., 236, слова, приписанные самому ишану: (в рук. Аз. муз. после еще ). Ср. Бартольд, Сочинения, т. II, ч. 2, стр. 123.
923. О ходже Ахраре см.: Вяткин, Из биографии, Веселовский, Памятник Ходжи Ахрара. Основой богатства и политического влияния ходжи Ахрара были его огромные земельные владения, разбросанные по всему Мавераннахру – в Ташкентской, Бухарской, Самаркандской и Кашка-Дарьинской областях; ходжа Ахрар стал одним из крупнейших феодалов Средней Азии в середине XV в. (см.: Иванов, Хозяйство джуйбарских шейхов, стр. 8-16; Чехович, О грамотах, стр. 241; Набиев, Из истории, стр. 35-40). Показная благотворительность ходжи Ахрара, на которую шла лишь незначительная часть его доходов, служила для привлечения к нему верующих и усиления его влияния. Естественно, неверно говорить о том, что ходже Ахрару были непонятны интересы «высших классов»; однако В.В. Бартольд справедливо противопоставляет крайне реакционных дервишей во главе с ходжей Ахраром «просвещенной» части феодалов, к которой принадлежали, в частности, представители книжного богословия.
924. Ср. Бартольд, Сочинения, т. II, ч. 2, стр. 121. В своем неопубликованном докладе «Улугбек и ходжа Ахрар», прочитанном в Восточном отделении Русского археологического общества 12 марта 1915 г. (ср. ЗВОРАО, т. XXIII, 1916, стр. VII-IX) и представляющем собой изложение некоторых выводов монографии об Улугбеке. В.В. Бартольд писал следующее: «При оценке деятельности ишана не следует, конечно, забывать, что для него и для его искренних последователей борьба за шариат против культуры была борьбой за интересы народных масс против всяких притеснителей, как в XIX в. прямолинейные проповедники коммунизма требовали уничтожения городов и всякого научного образования, недоступного массам. Ишан выступал защитником народных масс даже против государя, тогда как интересы представителей высшего образования были связаны только с интересами государя и правящего класса…
Ишан и его сторонники не могли, конечно, понять, что борьба против культуры во имя общего равенства есть насаждение варварства, которое не могло не отразиться на способе управления, следовательно, на интересах тех же народных масс. Уже при Абу Са‛иде мы видим возобновление жестоких казней, посредством бросания живых людей в кипяток или сдирания с них кожи, едва ли возможных при Улугбеке. Так же действовали в последствии узбекские ханы, тоже называвшие себя мюридами дервишских шейхов. Последствия были бы еще более печальны, если бы дервишизму удалось одержать полную и прочную победу; но этого не случилось» (см. Архив АН СССР, фонд 68, оп. 1, № 47, лл. 40-41). В этих словах В.В. Бартольда отразились не только неверная оценка социальной роли ходжи Ахрара (Бартольд, Сочинения, т. II, ч. 2, стр. 121, прим. 11) и непонимание сущности научного коммунизма (неясно, кого именно он имеет в виду под «прямолинейными проповедниками коммунизма» в XIX в.), но также, по-видимому, и отрицательное отношение В.В. Бартольда в то время к революционному движению, связанное с представлением о том, что народные массы не могут быть носителями культуры.
925. Бартольд, Сочинения, т. II, ч. 2, стр. 165, прим. 114.
926. По-видимому, это же самое лицо, которое Мас‛уд Кухистани (Та’рих-и Абулхайр-хāни, л. 459а) называет Низам ад-дином Фатхаллахом и которое, по словам того же автора, встретило Абулхайра и Абу Са‛ида в Самарканде. Возможно смешение этого человека с Фатхаллом Тебризи.
927. Абд ар-Раззак, рук. ЛГУ, лл.297б и 300а.
928. Рашахāт, рук. Аз. муз., л. 99а; литогр., 140: Ср. Бартольд, Сочинения, т. II, ч. 2, стр. 128, прим. 51. 929. Рашахāт, рук. ЛГУ, л.166б; рук. Аз. муз., л. 223а; литогр., 310.
930. Автор Рашахāт (литогр., 311) приводит, конечно, другое объяснение: Абу Са‛ид будто бы опасался, что спутники ишана при встрече с Бабуром почувствуют влечение к молодому султану и покинут Самарканд. О войне между Абу Са‛идом и Абу-л-Касимом Бабуром и осаде последним Самарканда в 1454 г. см. Чехович, Оборона Самарканда.
931. Абд ар-Раззак, рук. ЛГУ, л.300б:
932. Абд ар-Раззак, рук. Аз. муз. 574, стр. 654 и сл.; 574а, л. 453б и сл. В рук. ЛГУ здесь пропуск (перед заголовком на л. 301б). Ходжа Абу Наср Парса, сын Мухаммеда Парса, умер в 865/1460-61 г.; о нем Рашахāт, рук. ЛГУ, л.39а и сл.; рук. Аз. муз., л. 455 и сл.; литогр., 64 и сл.
933. Абд ар-Раззак, рук. ЛГУ, л.302а: *
934. Ср. у Абд ар-Раззака, рук. ЛГУ, л.324б:
935. Этого Мухаммеда-Джуки следует отличать от его тезки, сына Шахруха.
936. Абд ар-Раззак, рук. ЛГУ, л.325а и сл. О восстании подробнее, чем Абд ар-Раззак, говорит Мас‛уд Кухистани (Та’рих-и Абулхайр-хāни, л. 469б и сл.). Мухаммед-Джуки встретил поддержку со стороны Абулхайра и его жены, дочери Улугбека (л. 470а); с ним было послано узбекское войско, под начальством Бурке-султана; к нему присоединилась также часть войска Улугбека (л. 470б). Войско Абу Са‛ида до прибытия к нему самого султана было разбито, и враги уже дошли до Куфина, в окрестностях Кермине (л. 472а).
937. Абд ар-Раззак, рук. ЛГУ, л.327а:
938. Там же, л. 329б и сл. Мухаммед-Джуки из Шахрухии управлял Ташкентом, Ахсикетом и Сайрамом (там же, л. 330б).
939. Там же, л. 331б.
940. Абу Са‛ид вернулся в Герат 22 раби‛ II 868 г.х. (3 января 1464 г.) – там же, л. 332а.
941. Там же, л. 333а.
942. Там же, л. 318б.
943. Ср. слова, приписанные Абу Са‛иду (там же, л. 311а):
. 944. Там же, л. 310б.
945. Там же, л. 328б.
946. Там же, л. 324б.
947. Прибыл 23 сафара (там же), уехал 11 раби‛ I 865 г.х. (там же, л. 325а).