В течение следующих 36 лет (1411-1447) Улугбек правил областью, где на монетах и, конечно, в хутбе, в качестве имени государя упоминалось имя его отца Шахруха; несколько раз он ездил на поклон в Герат465; тем не менее современники не считали его только наместником или удельным князем. В надписи 1425 г. на скале в Джиланутинском ущелье Улугбек назван «величайшим султаном, покорителем царей народов, тенью бога на земле», без всякого упоминания о Шахрухе466; в 1427 г. ученый Гияс ад-дин Джемшид Каши в посвященном Улугбеку математическом сочинении называл его «величайшим, справедливейшим, великодушнейшим, ученейшим султаном, владетелем народов, господином султанов арабских и персидских, султаном востока и запада» и т.п.467.
        Единодержавие в империи Тимура, казавшееся невозможным после смерти ее основателя, по внешности постепенно было восстановлено в пользу Шахруха; потомки других сыновей Тимура утратили всякое значение, частью даже бедствовали, как видно из стихотворного произведения одного из них, составленного в 839/1435-36 г. и обращенного к Шахруху468; но, в противоположность Тимуру, Шахрух был самодержцем только по имени; в действительности государством управляли его старшая жена Гаухар-Шад (мать Улугбека), его сыновья и вельможи. Устойчивость государственного порядка и сравнительное благоденствие поданных в это царствование объясняется, по-видимому, удачным выбором главных сановников и продолжительным сроком их управления. В первые годы Шахруху было трудно заместить должность главного эмира, начальника всех военных сил; первые два лица, назначенные на эту должность, восстали против государя и были казнены; зато их преемник Джелаль ад-дин Фируз-шах, назначенный в 1407 г., сохранял власть до 1442 г. Как поклонник шариата, Шахрух не обращал внимания на требования церемониала и военного искусства, и потому главный эмир при нем мог полновластно распоряжаться делами двора и войска469; в Самарканде он, по-видимому, не имел представителей; есаул получал распоряжения, касавшиеся дел войска, непосредственно от Улугбека470, который, в противоположность отцу, в делах двора и войска дорожил монгольскими традициями471. Во главе гражданского управления в Герате в течение почти столь же продолжительного срока (с 1417 г., с небольшим перерывом472, до конца царствования Шахруха) стоял Гияс ад-дин Пир-Ахмед Хавафи; по-видимому, его родственником был министр Улугбека, Насир ад-дин Насраллах Хавафи, скончавшийся20 июля 1441 г.473; историк Фасих называет его человеком благородным, знатного происхождения, хорошо обращавшимся с людьми474. О подчинении самаркандского министра гератскому сведений нет. Рассказы о постройках Улугбека, о пышности его двора и т.п. заставляют полагать, что доходы, приносившиеся его областью, оставались в его распоряжении и не пересылались в Герат.
        Замечательно, что в Самарканде при Улугбеке в одно и то же время чеканились монеты от имени Шахруха и издавались ярлыки от имени подставных ханов и Чингизидов. При Тимуре такие ханы номинально считались главами всей империи, и во всех областях, подчинявшихся Тимуру, на монетах и в хутбе вместе с именем Тимура появлялось имя хана475. Халиль-Султан, как преемник Тимура в Самарканде, вместо хана из Чингизидов поставил рядом с собой хана из рода Тимура, но вместе с владычеством Халиль-Султана окончилось и ханство Мухаммед-Джехангира. В Герате при Шахрухе подставных ханов из Чингизидов не было; историки и поэты нередко называли ханами самого Шахруха и его сыновей476, но нет основания полагать, что представители династии официально присвоили себе этот титул, иначе едва ли могли оставаться ханы из Чингизидов в Самарканде.
        При Улугбеке ханы уже не принимали участия в походах, как при Тимуре, но содержались взаперти в так называемой «ханской ограде» (_)477, находившейся, по-видимому, в восточной части города, в одном из красивейших мест. Историки Тимуридов не упоминают об этих ханах и не сохранили нам их имен. По словам анонима Искендера, после Султан-Махмуд-хана остался сын Абу Са‛ид, который был в живых во время составления книги478, т.е. между 1409 и 1414 гг.; но не говорится, носил ли он ханский титул. По словам Мухаммед-Хайдера, ханом в Самарканде в 1428 г. считался некий Сатук-хан (о его происхождении ничего не говорится); Улугбек в этом году отправил его в Моголистан и провозгласил на его место ханом в Самарканде другое лицо479. В надписи 838/1434-35 г. над главным входом в Шах-и зинде ханом назван малолетний сын Улугбека Абд ал-Азиз480. Новый хан из Чингизидов был провозглашен, по-видимому, в последний раз в 1449 г., после низложения Улугбека481; имя его не приводится.
        Сам Улугбек, подобно Тимуру, по родству с Чингизидами называл себя гургāном (зятем) – титул, которого не носили ни Шахрух, ни другие его сыновья. Возможно, что Улугбек считал себя вправе принимать этот титул уже по своей первой жене, дочери Мухаммед-Султана, происходившего со стороны матери от хана Узбека; дочь Улугбека и этой царевны, родившаяся в пятницу 19 августа 1412 г.482, носила, подобно своей бабке, титул хāнзāде483. Еще больше прав на титул гургана давал Улугбеку его брак с Ак-Султан-ханике, дочерью Султан-Махмуд-хана484; но неизвестно, когда этот брак был заключен. Улугбек назван гурганом уже в сочинении Хафиз-и Абру, написанном не позже 1417 года485.
        За исключением поездок в Герат, Улугбек в царствование своего отца не посещал других областей империи Тимуридов; в походах Шахруха принимали участие вспомогательные отряды, посланные Улугбеком, но сам Улугбек в этих военных действиях не участвовал, даже когда они происходили вблизи его владений. После восстановления спокойствия в Мавераннахре одним из первых вопросов, поставленных на очередь событиями, было восстановление власти Тимуридов в Хорезме, захваченном после смерти Тимура узбеками. В начале 1413 г. эта задача была выполнена Шах-Меликом, при участии войска, посланного из Мавераннахра486.. Благодаря происходившим в Золотой Орде междоусобиям Шах-Мелик не встретил почти никакого сопротивления и в начале апреля вернулся в Герат; вскоре после этого он был назначен наместником Хорезма, оставался в этой должности до своей смерти, последовавшей в 1426 г., и передал ее своему сыну, хотя в противоположность Улугбеку часто покидал свою область для участия в походах Шахруха на запад. Улугбек сохранял со своим прежним опекуном добрососедские отношения: есть известия о возвращении в Самарканд в марте 1418 г. отряда, посланного в Хорезм на помощь Шах-Мелику487. Когда Улугбек в ноябре 1419 г. прибыл в Бухару, Шах-Мелик послал туда нукеров приветствовать его и поднести ему в подарок кречетов488.
        Осенью 1413 г. началась война между Шахрухом и Искендером, которой закончилось внешнее объединение государства Тимуридов. Из Самарканда для этого похода были посланы только слоны; военные отряды, стоявшие в Мавераннахре и Хорезме, были оставлены в этих областях для защиты границ489. Под предлогом совещания о военных мерах Улугбек вызвал к себе царевича Ахмеда, владетеля Ферганы; тот, опасаясь характера (_) Улугбека, не решился приехать. Улугбек отправил в Андижан для переговоров своего эмира (Баязида-перванечи); было условлено, что Ахмед пришлет в Самарканд через несколько дней своего сына (вероятно, в качестве заложника; взрослого сына Ахмед, которому не было 30 лет, едва ли мог иметь), но это обещание не было исполнено. Тогда Улугбек вторгся в Фергану с войском; Ахмед ушел в горы, оставив гарнизоны в крепостях. Улугбек взял Ахси и Андижан и ушел, оставив в области своих начальников; после его ухода Ахмед вернулся в свою область с войском, полученным от моголов, разбил при Оше войско, оставленное Улугбеком, но не мог взять Андижана. Моголы разграбили Фергану и ушли в Моголистан; Ахмед остался в Кашгаре490.
        Неизвестно, предпринял ли Улугбек завоевание Ферганы по собственному почину или по поручению Шахруха, в связи с борьбой против других сыновей Омар-шейха; во всяком случае Шахрух не наказал своего сына и в то же время не принял на себя ответственности за его действия. Когда Улугбек в ноябре того же 1414 г. прибыл в Герат, он стоял у престола своего отца рядом со своим братом Байсункаром (Байсункар в отсутствие отца правил Гератом), и Шахрух, по словам историка, радовался, что у него два таких сына491; очевидно, не было речи о каких-либо упреках за действия в Фергане. Однако 26 мая 1415 г.492 Шахрух послал в Кашгар одного из нукеров Ахмеда (вероятно, взятого в плен в Фергане) с письмом к его повелителю, где события 1414 г. объяснялись недоразумением, которое не было своевременно улажено только вследствие отсутствия Шахруха; в письме Шахрух приглашал царевича прибыть в Герат, обещая ему полное прощение493. Ахмед прибыл в Герат только весной 1416 г.494, оставив в Кашгаре своего наместника. О возвращении ему Ферганы не было и речи; напротив, в Герате он был задержан, будто бы за то, что вел мятежные разговоры с другими царевичами, с которыми проводил время за вином. Царевич был отпущен в Мекку, откуда он, насколько известно, не вернулся; лет 13-14 спустя Хафиз-и Абру писал о нем как о покойнике495. Оставленный им в Кашгаре наместник Шейх-Али Тугаи в том же 1416 г. вступил в переговоры с Улугбеком, прибегая к защите «духа великого эмира», т.е. Тимура; Улугбек отправил в Кашгар своих наместников, Сиддика и Али; Тугаи сдал им город и прибыл в Самарканд496.
        Сам Улугбек в том же 1416 г. стоял с войском на Сыр-Дарье; 17 или 18 марта497 он подошел к берегу реки напротив Шахрухии, в конце месяца переправился через реку и провел несколько дней на правом берегу; в это время из Хорезма были получены известия о событиях в Золотой Орде (воцарение хана Джаббар-Берды, одного из сыновей Тохтамыша, и поражение Чингиз-оглана, раньше находившегося на службе у Тимура), которые побудили его вернуться обратно, и 22 апреля498 он прибыл в Самарканд. Из этого можно заключить, что поход был направлен против узбеков.
        Поход против того же народа был задуман в 1419 г. В мае этого года499 к Улугбеку прибыл с просьбой о помощи узбекский царевич Бурак, внук Урус-хана, с которым воевал Тимур; Улугбек отпустил его на родину и оказал ему помощь против врагов500. С этим событием, вероятно, было связано выступление в поход самого Улугбека, на этот раз оставившего в Самарканде особого начальника (даругу)501 на время своего отсутствия; очевидно, поход был рассчитан на долгое время. Войско выступило из Самарканда в конце августа502, переправилось через Сыр-Дарью у Чиназа 5 сентября503 и дошло дол места Бурлак за Ташкентом, где от перебежчиков было получено известие, что узбекское войско504 рассеялось; то же самое известие было подтверждено купцами; вследствие этого Улугбек отменил поход и 22 октября505 вернулся в свою столицу. Вероятно, предполагалось, что после отступления врагов Бурак достигнет своей цели с помощью данного ему вспомогательного отряда, без участия главных сил Мавераннахра. Эта уверенность вполне оправдалась; в 1423 г. через Хорезм пришло в Бадгис, где находился Шахрух, известие об успехах Бурака506, захватившего орду узбекского хана Мухаммеда и сделавшегося главой большей части узбекского улуса. Известие об окончательной победе Бурака и вступлении его «на престол отцов и дедов» дошло до Улугбека в начале 1425 г.507.
        Считая Бурака своим ставленником, Улугбек, по-видимому, был уверен, что со стороны узбеков безопасность Мавераннахра достаточно обеспечена, и направил свое внимание в другую сторону, против моголов. В Моголистане в эти годы происходили такие же смуты, как в узбекском улусе; донесения о происходивших в Моголистане событиях присылались Улугбеку из Кашгара наместником Сиддиком. В 1416 г. при дворе Улугбека было посольство от нового могольского хана Накш-и Джехана (сына Шам‛-и Джехана), преемника Мухаммед-хана508. Зиму 1417/18 г. Улугбек провел на Чирчике, куда отправился в начале ноября, и в местности около Ходженда, вероятно по военным соображениям, но не принимал похода (во время зимовки он отпустил на родину некоторых узбекских Чингизидов, находившегося у него в плену) и в феврале 1418 г. вернулся в Самарканд509. В марте пришло известие о смерти могольского хана; в апреле было получено более подробное донесение от кашгарского наместника, что Накш-и Джехан убит в сражении с Вейс-ханом; новый хан поспешил отправить к Улугбеку посольство, прибывшее к концу года, с выражением «согласия и доброжелательства»; со своей стороны, Улугбек еще в июле отпустил из самаркандской цитадели находившихся там в заключении моголов510. В 1419 г. был заключен брак между сыном Шахруха, семнадцатилетним Джуки, и могольской царевной511. В августе того же года512 Улугбеку было сообщено, что в Моголистане снова начались смуты, дочь двуглатского эмира Худайдада подняла восстание против государя, вероятно против Вейс-хана513. Возможно, что восстание тайно было вызвано или поддержано Улугбеком или его наместниками; сам Худайдад осенью того же года послал в Мавераннахр своих нукеров, которые были приняты Улугбеком во время похода на Золотую Орду514.
        В следующем, 1420 г. в Моголистане происходила борьба за престол между Вейс-ханом и другим царевичем, Шир-Мухаммедом. Во время этих смут через Моголистан проследовало посольство515 Тимуридов (в нем принимали участие и послы Улугбека), причем безопасность проезда послов была обеспечена покровительством Худайдада.516 Улугбек, по-видимому, надеялся и на военную помощь Худайдада, когда в том же году, в конце июня517, задумал поход на Моголистан; поход, однако, был отменен в самом начале, причем войско, по-видимому, даже не успело переправиться через Сыр-Дарью; отмена похода объясняется только прибытием могольских эмиров (одним из них был упоминаемый и в последствии Мелик-Ислам) с выражением дружбы518. Вероятно, были и другие причины; в том же году Улугбек должен был отправить часть своего войска (10 000 человек) на запад, для участия в походе Шахруха519; кроме того, междоусобная война в Моголистане, которую, по-видимому, рассчитывал использовать для своих целей Улугбек, окончилась торжеством Вейс-хана; почти тотчас после возвращения Улугбека в Самарканд520 туда же прибыл побежденный Шир-Мухаммед и несколько эмиров, в том числе Садр-Ислам. Улугбек сначала держал Шир-Мухаммеда в почетном плену; в октябре521, когда царевич сделал попытку бежать, он был насильно возвращен обратно522; но в декабре523 Улугбек сам отпустил его. На этот раз Шир-Мухаммеду удалось, вероятно с помощью наместников Улугбека, победить Вейс-хана и овладеть престолом; известие об этом было получено Улугбеком в мае или июне 1421 г.524. В том же году приходили известия об успехах тимуридских войск в пограничной полосе Моголистана. Еще в декабре 1420 или в первых числах января 1421 г.525 из Кашгара было получено известие о взятии крепости Рух (точное местоположение ее не указывается; других известий об этой крепости, по-видимому, нет). В октябре 1421 г.526 андижанский наместник Абу-л-Лейс также прислал гонцов с известием о военных успехах.
        Улугбеку, таким образом, удалось в обоих кочевых государствах, прилегавших к Мавераннахру, возвести на престол своих ставленников, Бурака и Шир-Мухаммеда; но эти ханы столь же мало оправдали надежды Улугбека, как Тохтамыш – надежды Тимура. Шир-Мухаммед не принимал наступательных действий против Мавераннахра, но не был склонен признавать себя в зависимости от Улугбека527; для Улугбека эта причина оказалась достаточной, чтобы по совершенно ничтожному поводу начать войну с моголами528. Одним из военачальников, посланных Улугбеком в 1416 г. в Кашгар, был Али из племени бекритов; в 1423 г. сын этого лица бежал к моголам; Улугбек потребовал его выдачи. Переговоры велись не с ханом Шир-Мухаммедом, но с вельможей, носившим титул Садр-Ислам, который, как видно из описания похода Улугбека, вместе с другим вельможей, Мелик-Исламом, владел местностью, прилегавшей к озеру Алтун-куль – по-видимому, к Балхашу529. Садр-Ислам обещал весной 1424 г. прислать гонца с просьбой о прощении беглецу его вины и, если его просьба будет отвергнута, подчиниться требованию Улугбека. Обещанное посольство, однако, не прибыло ни весной, ни летом. Осенью Улугбеком были сделаны приготовления к походу на Моголистан, причем предварительно был отправлен в Хорасан эмир Хамза, чтобы известить Шахруха о предположенном походе и получить его согласие; Шахрух одобрил намерения своего сына. Улугбек выступил в среду 8 ноября530 по направлению к Шахрухии, где решил провести зиму; сперва были собраны отряды, стоявшие в Самарканде, Шахрисябзе, Карши и Бухаре, за ними должны были последовать другие войска Мавераннахра. Центр армии зимовал с Улугбеком на берегу Сыр-Дарьи около Шахрухии, правое крыло – в Фергане, левое – в области Отрара. В ту же зиму к Улугбеку прибыли послы от Бурака с подарками и с известием о его вступлении на престол своих предков; Улугбек отпустил посольство с ответными подарками и отправил с ними своих послов.
        Когда весть о приготовлениях к походу дошла до Герата, Шахрух сделал попытку взять назад данное им согласие; два раза от него являлись послы к Улугбеку с предписанием отказаться от похода. Улугбеку пришлось доказывать, что приготовления к походу были начаты с ведома и согласия Шахруха и что после сосредоточения войск у Сыр-Дарьи отказ от предприятия был истолкован как знак слабости. С таким ответом послы Шахруха возвратились в Герат; Шахрух не взял назад своего повеления, но и не принял мер к тому, чтобы заставить сына ему подчиниться.
        Поход начался в субботу 17 февраля 1425 г.531; войско Улугбека переправилось через Сыр-Дарью у Чиназа и прибыло в Ташкент; здесь же к центру присоединились войска правого и левого крыла. Моголы зимовали в Ашпаре (по-видимому, этот пограничный пункт чагатайского государства еще раньше был занят ими), откуда передовой отряд передвинулся к Таласу532, под начальством Ибрахима, сына Туктимура. Улугбеком туда же был послан отряд, в числе 30 000 человек533; ему было предписано на пути нигде не зажигать костров, чтобы застать врага врасплох; после нападения и захвата добычи отряд должен был столь же быстро вернуться обратно, чтобы враги считали это нападение случайным успехом небольшого отряда и думали, что никакой другой опасности им не угрожает. Застигнуть врасплох моголов им не удалось; передовая часть отряда разграбила несколько домов, встреченных ею на пути; один из жителей этих домов бежал к Ибрахиму и рассказал ему о приближении чагатаев; Ибрахим поспешил отступить к Иссык-Кулю; только на реке Кызыл-су534 (как показывает ход дальнейших событий, одной из речек между Аксу и Буамским ущельем) чагатаи в субботу 3 марта535 настигли часть моголов, захватили добычу и отступили по направлению к Ашпаре, где решили ждать Улугбека. Ибрахим дошел до Буамского536 ущелья, где стоял с войском дуглатский эмир Джеханшах, сын воевавшего с Тимуром Камар ад-дина; Джеханшах хотел обратиться в бегство, но Ибрахим уговорил его выступить против чагатаев, чтобы отнять у них добычу. Уже в понедельник 5 марта537 чагатайское войско при Аксу было застигнуто моголами; произошла битва, кончившаяся в пользу чагатаев; Ибрахим и с ним два его сына и племянник были убиты. Победители воздвигли несколько башен из голов убитых врагов, отправили голову Ибрахима к Улугбеку и после этого продолжали свое отступление к Ашпаре; Джеханшах отступил к Большому Кебину538. Прибыв с главными силами в Ашпару, Улугбек пробыл там десять дней для приготовления к дальнейшим действиям. Против Джеханшаха был отправлен пятитысячный отряд под начальством Арслан-ходжи-тархана; отряд уже не застал в долине Большого Кебина Джеханшаха, бежавшего к Иссык-Кулю. Арслан-ходжа решил отказаться от преследования врагов, чтобы не слишком удаляться от главных сил; кроме того, он узнал, что отряд врагов через какой-то перевал539, вероятно, со стороны Иссык-Куля, направляется к равнине Абиш между Чиликом и Чарыном, где была ставка могольских ханов. В какой-то труднодоступной горной местности Арслан-ходже удалось разбить врагов, захватить пленных на берегу Чилика540, куда он, вероятно, проник из долины Большого Кебина, присоединиться к войску Улугбека541. Улугбек, по-видимому, до самого Чилика нигде не встретил сопротивления; о его маршруте известно только, что он переправился через Чу и что ближайший путь через горы, вероятно, через перевал Кастек, в то время еще был закрыт снегами; оттого Улугбек выбрал другую дорогу, вероятно, соответствующую нынешнему почтовому тракту. На военном совете в Аксу некоторые советовали идти сначала к Алтун-кулю (вероятно, к Балхашу), против Садр-Ислама и Мелик-Ислама, но большинство решило, что необходимо скорее дойти до главных сил хана Шир-Мухаммеда и не дать ему возможности спастись бегством.
        Более подробно описываются действия между Чиликом и Чарыном, причем приводятся несколько географических названий, к сожалению, не встречающихся на современных картах и не поддающихся точному определению. От Чилика был отправлен передовой отряд в 1000 всадников, с 20 всадниками в качестве разведчиков; им было предписано двигаться только ночью и нигде не зажигать огня. Предосторожности оказались излишними: отряд дошел до Абиша, нигде не застав врагов, и вернулся к Улугбеку. Улугбек на пути к Абишу в месте Буралгу велел насыпать сторожевой холм из камней, так называемую обу542; из Абиша он лично произвел нападение на могольский отряд, занявший одну из возвышенностей вблизи Абиша, но моголы еще до столкновения обратились в бегство и могли быть настигнуты. За Абишем в месте Куш-булак к Улугбеку прибыл посол от эмира Худайдада с выражением покорности и был отпущен с подарками. Еще дальше, в месте Арпа-Язы, Улугбек узнал, что Джеханшах находится на Иссык-Куле и собирается соединиться с Садр-Исламом и Мелик-Исламом, чтобы преградить ему путь, был отправлен отряд для занятия перевала Санташ543, границы владений Джеханшаха; у перевала был застигнут авангард войска Джеханшаха, причем мужчины были перебиты, женщины и дети уведены в плен. Из Арпа-Язы Улугбек переправился через Чарын, прошел через Таш-буйнак и Кызыл-су, где к нему явился Худайдад. Улугбек раньше не доверял искренности Худайдада и даже послал отряд в 1000 человек, чтобы в случае необходимости привести его силой; но Худайдад явился сам и был принят с почетом544.
        В той же местности Улугбек узнал, что на берегу Ак-Куяша, под которым, по-видимому, надо понимать реку Или545, стоят Садр-Ислам и Мелик-Ислам, чтобы оттуда двинуться на соединение с Шир-Мухаммедом. Улугбек отправил против них войско в числе 20 000 человек и присоединил к нему трехтысячный отряд, стоявший у Сан-таша; враги, однако, успели вовремя переправиться через Текес546; преследование их было признано нецелесообразным. По желанию эмира Худайдада, часть его людей, испытавших большие бедствия во время предшествовавшей зимы, получила позволение отправиться в Самарканд с конвоем из войска Улугбека; сам Худайдад остался с Улугбеком; его приближенный, Шейх-Дервиш-кукельташ, тот самый, который прибыл к Улугбеку в Куш-булак, сделался проводником передового отряда войска Улугбека, отправленного на разведки, в числе 20 000 человек. Им было установлено, что части войска, стоявшего прежде у Или, теперь укрепились в горах и что Шир-Мухаммед сосредоточил свои силы у Кетмень-тепе547, т.е., очевидно, у гор Кетмень (с перевалом и урочищем того же имени), оставив свои семьи, стада и обозы за Текесом. У Кетменя произошла битва между обоими войсками, причем приводятся названия речки Богуту548, у которой расположилось войско Улугбека, и некоторых других урочищ. На пути Улугбек, очевидно, для того, чтобы враги получили преувеличенное представление о численности его войска, велел каждому воину по ночам зажигать огонь в пяти местах; для обозначения этого военного приема у кочевников был особый термин549.
        Из описания битвы550 видно, что войско Улугбека в укрепленном лагере ждало нападения врага, спускавшегося с высот; с обеих сторон наступательные действия велись войсками правого крыла551. Битва кончилась поражением моголов; пленные были приведены к Улугбеку и по его приказанию все перебиты. Чтобы надолго ослабить моголов, было решено захватить их стада и имущество и двинуться к их главной летней ставке, носившей название «Карши» («дворец»)552. Туда медленно направился тяжелый обоз; сам Улугбек с передовым отрядом переправился через Ак-Куяш (Или)553, часть войска отправил оттуда вниз по реке, а сам направился к Текесу, переправился без мостов через несколько рек (на этом пути он, очевидно, снова перешел на левый берег Или и потом переправился через Текес) и прибыл «к месту Кунгес», т.е., очевидно, к берегу Кунгеса554; во время этого движения было истреблено несколько могольских отрядов, укрывшихся в горах. От Кунгеса Улугбек направился к Карши, откуда вернулся обратно.
        Возвращение армии, вероятно, было несколько ускорено известиями в тылу ее. Отозванием отряда, охранявшего перевал Сан-таш, воспользовался Деханшах, чтобы с Иссык-Куля пройти через этот перевал, напасть на людей Худайдада, отправленных в Самарканд с конвоем из войска Улугбека, нанести им полное поражение и захватить их имущество. Узнав об этом, Улугбек тотчас отправил войско на запад, но скоро узнал, что Джеханшах после своего успеха не пошел на Абиш, как раньше предполагал, и возвратился на Иссык-Куль. Чтобы отрезать ему путь, Улугбек отправил два отряда, один под начальством Арслан-ходжи через Буамское ущелье, другой по какому-то другому пути555, вероятно, по южному берегу озера. Арслан-ходжа узнал, что Джеханшах от Иссык-Куля отправился на запад, через долины Кочкара и Джумгала556, и решил его преследовать. Предводители другого отряда, Мухаммед, Искендер и Шах-Вели, знали только, что враг бежал, и старались его настигнуть, не предполагая с его стороны никакого нападения; отряд во время этого движения даже не находился в боевом порядке. Неожиданно Джеханшах со своим войском напал на чагатаев; большая часть отряда тотчас обратилась в бегство, только предводители с небольшим числом оказали сопротивление. Отряд был спасен только быстрым прибытием Арслан-ходжи; узнав об опасности, в которой находились его товарищи, он переправился через Джумгал и успел прибыть вовремя; моголы уже при виде издали приближавшегося войска бежали в горы. Улугбек в это время находился в крепости Иссык-Куль, построенной Тимуром, на северном берегу озера557; узнав о происшедшем, он отправил на помощь своим новый отряд в числе 2000 всадников; настигнуть врагов, однако, не удалось. Мухаммед, Искендер и Шах-Вели подверглись со стороны Улугбека суровым упрекам за свою беспечность, потом получили прощение, благодаря заступничеству Худайдада.
        Из этого рассказа видно, что обратный путь через Семиречье был совершен Улугбеком вдоль северного берега Иссык-Куля. Другим путем, вероятно, шел двухтысячный отряд558, которому было поручено отвезти в Самарканд два больших куска нефрита559, находившихся в Карши, за которые будто бы предлагали прежде большие деньги китайские императоры. Для камней были устроены тележки, в которые впрягали то лошадей, то быков. Историки не прибавляют, что после прибытия в Самарканд оба куска были положены на гробницу Тимура560. Кроме надписи на этих камнях, памятником похода Улугбека остается также известная надпись в Джиланутинском ущелье, о которой письменные источники тоже не упоминают.
        Улугбек вернулся в Самарканд 27 июня561; несколько дней праздновалось успешное окончание похода; известие о достигнутых успехах еще раньше562 пришло в Герат, где положило конец опасениям Шахруха и его правительства. Шахрух, по-видимому, вполне примирился с тем, что поход был совершен вопреки его запрещению. 28 октября563 Улугбек прибыл в Герат, где был торжественно принят Шахрухом, и где тоже были отпразднованы одержанные победы. Улугбек пробыл в Герате 10 ноября564 и через неделю после отъезда оттуда прибыл в Самарканд.
        Военная слава Улугбека была недолговечной. Его ставленник в узбекском ханстве Бурак, еще в 1425 г. выражавший ему свою признательность, в 1426 г. объявил притязание на земли по Сыр-Дарье, всегда принадлежавшие потомкам Джучи и только при Тимуре присоединенные к чагатайскому государству. Один из чагатайских историков, аноним Искендера, говорит об одном из узбекских ханов XIV в., Эрзене, сыне Сасы-Буки, похороненном в Саганаке, что им воздвигнута большая часть богоугодных учреждений (медресе, ханаки, мечети и др.), находившихся в Отраре, Сабране, Дженде и Барчкенде565. Города Дженд и Барчкенд к концу XIV в., по-видимому, уже не существовали566, но Саганак еще несколько столетий сохранял свое значение; около 1377 г. здесь находился лагерь деда Бурака, Урус-хана, воевавшего с Тохтамышем, которого поддерживал Тимур567. Урус-хану приписывалось восстановление города; поэтому Бурак объявил, что на основании шариата и обычного права город должен принадлежать ему как наследие деда. Улугбек узнал о притязаниях Бурака от своего наместника, Арслан-ходжи-тархана, решил идти на узбеков и известил о своем намерении Шахруха. Действия Шахруха и на этот раз были так же противоречивы, как годом раньше; он запретил сыну начинать войну и в то же время отправил ему на помощь отряд под начальством своего друга сына Джуки, выступившего из Герата 15 февраля 1427 г.568. Джуки присоединился к Улугбеку на пути из Самарканда к Саганаку. После соединения войск оба царевича чувствовали себя настолько сильными, что, как в 1425 г. военачальники Улугбека на Джумгале, не приняли никаких мер предосторожности; когда к ним прибыл посол Бурака с извинениями и просьбой о мире, его просьба была отклонена569. В холмистой местности недалеко от Саганака на царевичей напало войско узбеков, гораздо менее многочисленное; чагатаи были застигнуты врасплох и обращены в бегство; обоих царевичей насильно увели с поля битвы.
        Поражение Улугбека произвело на жителей Мавераннахра такое впечатление, что в Самарканде образовалась партия, требовавшая закрытия ворот столицы перед разбитым войском. Вельможам удалось восстановить порядок; Улугбек и Джуки могли вернуться в Самарканд; победители не дошли до столицы, но опустошили страну. Известие об этих событиях дошло до Герата еще в марте570; в среду 2 апреля571 прибыл посол Улугбека. Шахрух в это время еще не вполне оправился от раны, нанесенной ему злоумышленником в пятницу 21 февраля572 того же года, но послал сыну отряд войска и денежную помощь. Больной царевич Джуки остался в Самарканде; Улугбек присоединил к своим войскам кандагарские (принадлежавшие Джуки) и гератские, переправился через Сыр-Дарью у Шахрухии и дошел до Ташкента, где узнал, что узбеки вернулись обратно.
        Опасность, таким образом, была устранена; тем не менее Шахрух 28 мая573 выступил с войском из Герата; с ним был его сын Байсункар. Присутствие в войске последнего встревожило Улугбека, очевидно, опасавшегося, что Шахрух отнимет у него Мавераннахр и отдаст его Байсункару; по настоянию Улугбека, Байсункар был из Балха отправлен обратно и 16 июля вернулся в Герат574. Около того же времени войско Шахруха (очевидно, двигавшееся очень медленно) подошло к Аму-Дарье; переправа войска была произведена на 200 судах и продолжалась около месяца. В Термезе к отцу прибыл Улугбек, покинувший свое войско, стоявшее в Ташкенте. На вопрос Шахруха о состоянии этого войска Улугбек ответил, что оно лишилось большей части своих лошадей; Шахрух велел распустить его. Прибыв в Самарканд, Шахрух пробыл там до понедельника 6 октября575; виновные в военных неудачах были привлечены им к ответственности и наказаны палками; сам Улугбек должен был перенести суровый выговор, на некоторое время был лишен своего наместничества и только в виде милости получил его обратно. Унижение 1427 г., по-видимому, наложило отпечаток на все дальнейшее царствование Улугбека. В течение следующих двадцати лет он лично не совершал никаких походов; действия посылавшихся им отрядов не отличались успешностью, и к концу этого периода, как моголы, так и узбеки могли безнаказанно совершать набеги на его государство.
        Даже победоносный поход 1425 г., по-видимому, не доставил Улугбеку никаких выгод, кроме кратковременной военной славы. Из рассказа о походе видно, что Улугбеку пришлось поспешно возвращаться из Моголистана, причем некоторым из его отрядов были нанесены чувствительные потери; не могло быть речи ни об оставлении гарнизонов, ни о постройке крепостей, ни о подчинении кочевников и их предводителей. Подчинившийся Улугбеку дуглатский эмир Худайдад ушел с Улугбеком в Мавераннахр, оттуда отправился в Мекку и умер в Медине; его потомок, историк Мухаммед-Хайдер, даже оправдывает его измену тем, что только таким путем он мог осуществить свое давнишнее желание и совершить паломничество, на которое Вейс-хан не давал ему разрешения576. Из его родственников никто не последовал его примеру и не вступил в сношения с Улугбеком; его старший сын, несмотря на измену отца, по назначению Вейс-хана сделался его преемником в качестве «улусного эмира» Моголистана577. Шир-Мухаммед-хан вскоре умер от болезни578, после чего власть снова перешла к его прежнему сопернику Вейс-хану. Улугбеком против него был выставлен Сатук-хан, номинальный хан Самарканда, и послан с войском в Моголистан; около 1429 г.579 Вейс-хан на берегу Иссык-Куля пал в битве с Сатук-ханом, но и последний скоро должен был бежать в Кашгар, где был убит при набеге на этот город внука Худайдада, Каракул-Ахмед-мирзы. Каракул-Ахмед-мирза потом был взят в плен войском Улугбека, отправлен в Самарканд и там разрублен пополам.
        Мухамед-Хайдер, единственный историк, говорящий об этих событиях, не дает точных хронологических дат; остается также неясным, какое место занимают набег Каракул-Ахмед-мирзы и взятие его в плен в происходившей между чагатаями и моголами борьбе за Кашгар. По словам Мухаммед-Хайдера580, борьба за Кашгар велась между дуглатским эмиром Сейид-Али (внуком Худайда), владетелем Аксу, и наместниками Улугбека. Мухаммед-Шаисте выступил против Сейид-Али, у которого было только 7 000 человек, с 30 000 войска; битва произошла в 3 фарсахах от Кашгара; чагатаи покинули своих предводителей и бежали, вследствие чего битва получила у моголов название «Салай-бегум», что, по словам историка, значит: «я покину своего эмира». Беглецы были впущены жителями в город; моголы опустошили область и ушли с добычей. На следующий год набег повторился; на этот раз наместник остался за стенами города и не мешал врагам опустошать страну; моголы снова ушли, взяв одну из соседних крепостей. Тот же ходжа Шериф, который по рассказу Мухаммед-Хайдера в 1416 г. предал Кашгар Тимуридам, теперь отправился в Самарканд просить помощи. Улугбек581 отозвал прежнего наместника и назначил нового, Пир-Мухаммеда; но когда моголы явились в третий раз, Пир-Мухаммед также не мог помешать им опустошить страну. Потеря третьего урожая угрожала стране голодом; с согласия ходжи жители вступили в переговоры с моголами; Пир-Мухаммед был связан, выдан Сейид-Али и убит. Сейид-Али вступил в Кашгар, где, по словам историков, правил еще 24 года, до своей смерти; год смерти приводится по дате, указанной на его гробнице, еще существовавшей при историке в Кашгаре, - 862 г. хиджры582. Из этого можно заключить, что завоевание им Кашгара произошло в 838 г., т.е. в 1434 или 1435 г. н. э., скорее в 1435 г., так как опустошение страны было связано с временем урожая. С этими датами трудно было привести в согласие слова того же историка, будто Тимуриды господствовали в Кашгаре 40 лет583. Хронологические противоречия вообще встречаются у Мухаммед-Хайдера довольно часто; фактические подробности его рассказа тоже вызывают сомнение, тем более, что автор писал в половине XVI в. на основании устных преданий. Общий ход завоевания Кашгара моголами, по-видимому, передан верно: к такому же приему кочевники прибегли в начале XIII в., когда Кучлук найманский, не осаждая города и не вступая в открытую битву, четыре года к ряду своими опустошениями отнимал у жителей урожаи и этим заставил их сдаться584. Привезти хлеб в необходимом количестве по горным путям, отделяющим Кашгар от Ферганы и других культурных областей, очевидно, признавалось невозможным.
        Более близкие по времени авторы ничего не говорят о потере Тимуридами Кашгара. Из сочинения Абд ар-Раззака известно только, что весной 1434 г. из Моголистана вернулся отряд, посланный туда Улугбеком; отряд вернулся «с победой»585, но в чем заключались достигнутые успехи, не говорится. Абд ар-Раззак не упоминает даже о событии, о котором, кроме Мухаммед-Хайдера, говорит также Бабур: о прибытии в Самарканд беглецов из Моголистана, с царевичем Юнусом, сыном Вейс-хана, во главе. После смерти Вейс-хана и Сатук-хана в Моголистане произошла борьба между приверженцами двух малолетних сыновей Вейса, Юнуса и Эсен-Буки; партия Эсен-Буки одержала верх; вместе с Юнусом предводители его партии, Иразан и Мирек Туркмен, и их приверженцы, в числе 3-4 тыс. семейств586, бежали к Улугбеку, который будто бы еще раньше женил своего малолетнего сына Абд ал-Азиза на сестер Юнуса.По приказанию Улугбека начальники моголов были вероломно умерщвлены (их впускали в цитадель через одни ворота, с обещанием снабдить их провиантом, и задерживали у других); остальные были частью взяты в плен, частью разосланы по различным областям; молодого царевича с пятой частью добычи отправили к Шахруху. В Герате царевич был хорошо принят и послан на запад; более года он пробыл в Тебризе у туркменского султана Джеханшаха, потом прибыл в Шираз к царевичу Ибрахиму, сыну Шахруха, за 5-6 месяцев до его смерти, последовавшей 3 или 4 мая 1435 г.587 Из этих слов Бабура можно заключить, что избиение могольских предводителей в Самарканде произошло в 1433 г.588; на моголов это событие произвело такое впечатление, что с него вели счет годам. Очень вероятно, что с тем же событием были связаны отправление того отряда, о котором говорит Абд ар-Раззак, и борьба между моголами и чагатаями за Кашгар.
        При хане Эсен-Буке, пережившем Улугбека, моголы могли безнаказанно опустошать владения Тимуридов. Мухаммед-Хайдер говорит о крепостях, построенных моголами на Алабуге и на Иссык-Куле; из первой совершались набеги на Фергану, из второй – на Сайрам и будто бы даже на Туркестан589. Во время смут, происходивших в последние годы жизни Улугбека и после его смерти, Эсен-Бука, по рассказу Бабура, взял Андижан и дошел до Кенд-и Бадама590.
        Еще меньше известно об отношениях между Улугбеком и узбекскими ханами после 1427 г.591. В 1429 г. к Шахруху, находившемуся в это время в Западной Персии, пришло от Улугбека известие о смерти хана Бурака; он погиб в стране моголов от руки какого-то Султана-Махмуд-оглана, которого в свою очередь убил какой-то Мухаммед-гази592. В 1427 г. Бурак, по-видимому, ограничился опустошением страны и не расширил своих владений на счет государства Тимуридов; Саганак остался в руках Улугбека и был завоеван узбеками только 20 лет спустя, при новом хане Абулхайре. Абулхайр593 еще в 1428 г. был провозглашен ханом где-то в Сибири; после смерти его соперника Бурака его войска подошли к границам государства Тимуридов, но первые действия их были направлены не против Мавераннахра. Кроме низовьев Сыр-Дарьи, кочевников, как места, удобные для зимовок, всегда привлекали Хорезм и побережье Каспийского моря; из зимних ставок при благоприятных обстоятельствах предпринимались набеги на культурные земли594. Зимой 1430/31 г. Абулхайру удалось захватить на некоторое время северную часть Хорезма, с городом Ургенчем (южная, с Кятом и Хивой, оставалась в руках Тимуридов); по словам узбекского историка, только климатические условия заставили Абулхайра очистить страну; по словам Абд ар-Раззака, посланное Шахрухом войско преследовало узбеков и произвело опустошения в их стране595. Кроме подданных Абулхайра, на владения Тимуридов нападали также отделившиеся от Абулхайра роды, так называемые «казаки» (слово, в восточной литературе впервые встречающееся в этот период596); часть казаков ушла в Моголистан и была поселена ханом Эсен-Букой на берегах Чу597; другая часть598 производила нападения на Астрабад; для отражения набегов в этой местности, по распоряжению Шахруха, всегда зимовали многочисленные отряды, под начальством царевичей или знатных эмиров. Об участии в этих действиях отрядов из Мавераннахра сведений нет.
        В сороковых годах XV в. узбеки снова действовали на Сыр-Дарье; ко времени смерти Шахруха в Сагнаке, Сузаке и Узгенде были наместники хана Абулхайра599. Из рассказа о последующих событиях, особенно о борьбе между Абу Са‛идом и Абдуллой, можно заключить, что пограничным городом государства Тимуридов был тогда город Туркестан.
        С более отдаленными восточными странами государство Тимуридов при Шахрухе и Улугбеке поддерживало Мирные торговые сношения. План похода на Китай был оставлен тотчас после смерти Тимура; китайские послы, задержанные Тимуром, были отпущены еще при Халиль-Султане и вернулись в Китай в 1407 г.; с ними прибыл посол от Халиль-Султана, по имени Худайдад600. Околоо того же времени прибыл посол с лошадьми и верблюдами для императора от Шейх Нур ад-дина. Из Китая в 1408 г. был послан в Туркестан тот же Ань Чжи-дао, который стоял во главе посольства 1395 г., задержанного Тимуром; посольство было в Герате в начале 1409 г. и выразило Шахруху соболезнование по случаю смерти Тимура601; в том же 1409 г. посольство вернулось в Китай602, причем с ними прибыли послы из Герата и Самарканда. В 1410 г. говорится о проезде через Бишбалык китайских послов, направлявшихся в Самарканд603; в том же году в Китай прибыл посол из Герата. Возможно, что посольство, проезжавшее через Бишбалык в 1410 г., было тем же самым, которое прибыло в Герат в 1412 г. и было принято с необыкновенной торжественностью (в честь послов жители должны были украсить свои дома шелковыми тканями и коврами)604. Путешествие послов из Китая на запад во всяком случае продолжалось несколько лет, так как в доставленных ими письмах китайский император увещевал Шахруха и Халиль-Султана прекратить свои ссоры и заключить мир. Посольство, во главе которого стоял Бо-а-эр-хинь-тай, вернулось в Китай в 1413 г.; с ним прибыли послы из Герата и других мест до Шираза605. В том же году из Китая снова было отправлено посольство, которое вернулось на родину в 1415 г.; с ним прибыли послы из Герата, Самарканда и Шираза; хорасанские историки о прибытии посольства в Герат не упоминают. Новые послы из Герата прибыли в Китай в 1416 г.; в том же году было отправлено посольство из Китая в Самарканд, Андхой606, Герат и Исфахан607; послы вернулись в 1417 г. Из сочинений Хафиз-и Абру и Абд ар-Раззака608 известно, что они были в Герате в апреле и мае 1417 г.; 11 мая609 состоялась их прощальная аудиенция, с обычным угощением; Улугбек, прибывший в Герат в пятницу 7 мая610, также принимал участие в устройстве пиров. Из Герата с послами был отправлен Ардашир-туваджи; из Самарканда также был отправлен посол. Ардашир-туваджи вернулся в Герат 13 октября 1419 г.611; с ним прибыло новое китайское посольство. На пути в Герат, в августе того же года, послы были с подарками для Улугбека в Самарканде, откуда выехали 23 августа612, на следующий день после угощения; на обратном пути в октябре, они снова посетили Самарканд. Улугбек принял участие также в ответном посольстве, которое выехало из Герата 4 декабря 1419 г.613; когда послы 6 февраля 1420 г.614 прибыли в Самарканд, они узнали, что Улугбек двумя месяцами раньше отправили в Китай своих послов, хотя китайские послы еще оставались в Самарканде; посольство покинуло Самарканд вместе с ними 25 февраля615. В Пекине, где посольство пробыло с декабря 1420 до мая 1421 г., послы видели черную лошадь с белыми ногами, подаренную императору Улугбеком. В состав посольства входили по два посла от Шахруха, Улугбека и Байсункара и по одному от Суюргатмыша и Шах-Мелика; дневник посольства, составленный одним из послов Байсункара, живописцем (наккāш) Гияс ад-дином, является одним из самых подробных и популярных мусульманских сочинений о Китае616.
        Несколько реже были посольства во второй четверти XV в., что китайцы объясняют изменившейся политикой китайских императоров617; в письме китайского императора на имя Шахруха, посланном в 1432 г. с евнухом Ли Гуем, перерыв сношений объясняется внешними препятствиями на пути, т.е. смутами в Средней Азии618; в 1432 г. сношения считались восстановленными, и император просил Шахруха оказать покровительство купцам. Посол из Герата прибыл в Пекин еще в 1427 г., посол из Самарканда в 1430 г.; Ли Гуй был послан в оба города619. В китайской истории приводится еще текст письма императора Чжэн-туна на имя Улугбека в 1445 г.620.
        Одним из главных предметов вывоза из Китая был фарфор, производство которого достигло в Китае в XV в. высокого совершенства621. Улугбеком в одном из загородных садов около возвышенности Чопан-Ата был построен павильон, внутренняя облицовка которого состояла из китайского фарфора, привезенного в Мавераннахр в несколько приемов622. Зимой 1421/22 г. Улугбеком было принято в Бухаре посольство из Тибета; к сожалению, о нем говорится только в кратких словах, причем ничего не сообщается ни о целях посольства, ни о его маршруте, ни о впечатлении, произведенном им при дворе Улугбека623.